– Мне тоже интересно, но трудно представить причину, по которой два корабля могли подорваться, если это была не целенаправленная атака. Ты мне ничего не хочешь сказать, Ники?!
– Вилли, для меня это такая же новость, как и для тебя. Признаюсь, я сильно рад этому событию. Но объяснить его также не могу.
– Что-то в последнее время британцам везет на взрывы. То Главный храм английских масонов, то два броненосца. Может быть, и здесь фении постарались? – усмехнулся кайзер, не сводя внимательного взгляда с императора.
– Если это так, то я готов этих героев наградить. Достойно наградить! – весело проговорил Николай. – Вилли, ты же знаешь, что со времен моего прадеда Николая Первого Англия и Россия, по сути, находятся в состоянии необъявленной войны. Во время кавказской войны с Шамилем англичане чуть ли не в открытую снабжали горцев оружием. В Крымскую войну они совершили прямую вооруженную агрессию, высадившись на нашей территории. Обстрел Одессы, блокада русского флота в Севастополе и его штурм, попытка захватить Архангельск, Петропавловск-Камчатский, Кронштадт. В шестьдесят третьем, во время польского мятежа, английский министр иностранных дел лорд Джон Рассел требовал от России амнистии для восставших и восстановления польской конституции пятнадцатого года. Британская пресса злобствовала в отношении русских варваров, многолюдные митинги в английских городах выражали поддержку польским повстанцам. В нижней палате парламента был принят проект адреса на имя королевы, в котором заявлялось, что Россия утратила всякие права на Польшу. В это же время Рассел приложил немало усилий, чтобы спровоцировать новую франко-русскую войну или, по крайней мере, обострить отношения России и Франции, – Николай сделал паузу и внимательно посмотрел на кайзера. – Про то, как англичане гадили нам, поставляя оружие и посылая военных советников эмиру бухарскому да хану кокандскому, а также про события последней пары лет, я думаю, говорить не надо. Сейчас британцы готовят антирусский союз с Японией, в который пытались втянуть и тебя, Вилли.
– Ники, ты прекрасно знаешь, что у еще одного нашего общего кузена из этого получилось, – кайзер усмехнулся. – Я хоть и не любил Бисмарка, но его слова запомнил на всю жизнь: «Политика Англии всегда заключалась в том, чтобы найти такого дурака в Европе, который своими боками защищал бы английские интересы». Старый Фриц во время Семилетней войны и стал таким дураком. В результате ему пришлось воевать с «союзом трех баб»[12]. И если не считать ненужной для наших стран Семилетней войны, мы между собой с тех пор больше не воевали.