ШКОЛА ЖИЗНИ
I
Немало было в родословной героя нашей повести — от отца, деда и дальше — знатных выпивох; были своего рода и знаменитости в этом деле, прославившиеся далеко за мужицкой околицей, а стало быть, верст так за десять, за пятнадцать в радиусе, до границ других околиц, где разнеслась слава уже своих знаменитостей.
А наш герой, по общему мнению, видно, родился выродком; такие случаи бывают, с точки зрения людей сведущих. Он не выносит (правда, мал еще, непривычен) водочного духа. Его не раз передернет всего, с головы до пят, пока он стоит возле винного склада, в толпе рассчитавшихся возчиков спирта, от которых разит, как от самой поганой бочки.
О, эти железные бочки со спиритусом! Маленький Хомка испытывает к ним неодолимое отвращение — и не только, когда видит их (не так уж от этих бочек смердит, когда они хорошо закупорены), нет, ему становится не по себе от одних разговоров, что «в субботу опять повезем настанцию спирт». На душе нехорошо — от сивушного перегара изо рта возчиков и тесно — от предстоящего соседства с бочкой в маленьких, пустых, холодных санях. С какого боку ни приткнись к бочке — развалилась в санях, что корова, широко, бестолково, бревно бревном.
Закоптели красные кирпичные стены винокуренного завода,— круглый год, зимой и летом, а больше все же зимой коптит небо высоченная кирпичная труба с интересным черным проволочным колпаком. Спирт гонят из картошки и жита.
Спать бы да спать под теплым тулупом, но нужно ехать с отцом, нужно тепло обуться, одеться, идти на мороз и садиться в чужие сани (в своих, худших, поедет отец).
От дома до завода близко, и хотя после теплой хаты мороз чувствуется особенно сильно, ощущаешь его недолго — возле завода всегда можно обогреться.
Вот и винокурня. Шум, брань. Поят лошадей. Хомке нужно держать их, пока отец с мужиками не вкатят на каждые сани по бочке.
И ехать... далеко, тоскливо, холодища.
Молчит в передних санях отец. Боится Хомка, как бы не отстать или не вывалиться из саней вместе с бочкой. Так бывает часто. И в стужу, и в метель... Сиди в промозглых потемках у проклятой бочки с двумя ребристыми обручами... Как огонь обжигает застывшим железом, если к ней нечаянно дотронешься. Огромная, неуклюжая — распирает сани.
Скрип-скрип... скрип-скрип-скрип... чжик-жи-жи-шшш... хоп-чжик... скрип-скрип...— поскрипывает снег под придавленными тяжестью бочки полозьями. Жалко коня, хотя он и чужой, тяжело ему. Еще жальче свою кобылу: она слабее и боится отцовского кнута по глазам, как боится Хомочка его крика и тяжелой руки.