Френсис поспешила в паб «Молодой лис», располагавшийся на углу Холлоуэй и Олд-Орчард. Этот паб находился в старом здании, которое много раз перестраивалось и достраивалось и ныне представляло собой нагромождение построек разной высоты со смежными комнатами внутри, косыми дверными проемами и фронтонными окнами под крутой остроконечной крышей. После пяти вечера здесь толпилось много народу, в основном это были рабочие с механического завода «Стозерт и Питт», которые имели бронь или миновали призывной возраст. Они заходили пропустить по стаканчику по пути домой. По сравнению с гарью, все еще заполнявшей улицы города, запах пива и старой одежды внутри паба был даже приятным. Френсис взяла пинту крепкого пива, и бармен даже глазом не повел в ее сторону, хотя она была одна в такой час и в таком месте – война на многое заставляла смотреть по-другому. Френсис окинула взглядом залы по обе стороны от бара, затем обернулась и в дальнем углу увидела Оуэна. Его долговязая фигура была едва заметна среди леса чужих спин, локтей и голов.
Помещение не отличалось богатством убранства – несколько старых карт на стенах и чучело лиса, который молодым совсем не выглядел. Таксидермист постарался придать лисьей морде весьма свирепый вид, совсем не соответствовавший печальному выражению стеклянных глаз. Хьюз Оуэн сидел прямо под этим чучелом, и, когда он улыбнулся, Френсис снова увидела в нем прежнего мальчишку, а не нынешнего мужчину. Лицо у него было перепачкано, и грязь въелась в морщинки. Ногти на руках почернели от мазута и копоти, вид был усталый. В детстве Оуэн был весельчаком. Хотел стать профессиональным футболистом. А теперь работал слесарем-наладчиком на заводе «Стозерт и Питт». Маленький живой винтик в огромном ревущем механизме завода, который каждый день поглощал и потом выплевывал его обратно вместе с толпой других рабочих. По слухам Френсис знала, что теперь, кроме привычных морских кранов и другого оборудования, они еще выпускали для армии танковые башни и пушечные лафеты.
– Подвинься, Баз, – сказал Оуэн мужчине, что сидел напротив него, освобождая место для Френсис.
После небольшой суеты последовала сдержанная пауза, пока мужчины пытались скорректировать свой разговор с учетом присутствия среди них дамы. Во время этой заминки Френсис налегала на свое пиво. Когда все вернулось на круги своя, Оуэн обратил на Френсис извиняющийся взгляд и слегка улыбнулся; в его глазах она уловила скрытую печаль.
– Как ты? – спросила Френсис.
Оуэн пожал плечами:
– Надоел этот бардак, а так – прекрасно. Как сама? С утра забежал к Пэм, но ты еще спала.