— Но режиссерский сценарий был принят. И подписан, между прочим, вами!
— Мало какие бумаги подписываются! — хмуро отозвался редактор. И тоном обиды почему-то на него, Оболенцева, добавил: — Вы знаете, я тогда лишь один день был в своей должности.
— Представляю, что станется, когда прослужите год! — не сказал — крикнул в ответ Кирилл.
Но не помогло, ничего не помогло. Ни эти возгласы, ни получасовая оборонительная речь. При общем согласии даже тех, кто поначалу хвалил материал, решили дать режиссеру подумать и обязать его в ближайшее время выступить перед сценарно-редакционной коллегией с предложениями, как, не нарушая съемочного плана, вернуться в лоно сценария «а ля Городецкий».
Так, конечно, он про себя сформулировал, Оболенцев. Ему в этот момент виделась дачная калитка в Переделкине, каша из песка и тающего снега под ногами, неясные вздохи ветра и бодрые, такие бодрые слова сценариста: «Ну вот и дерзайте, молодой человек, я свое сделал!» Что же происходит теперь? Удовлетворяется тщеславие лауреата? Но разве бы ему повредила хорошая, пусть не совсем по его замыслу картина? Или он боится, что режиссер потребует половину денег за сценарий? Но ведь об этом в речи не было, да и потом тысячу раз можно договориться. Эх, знал бы Городецкий, что говорил тот усатенький член-корр…
Но главное, Оболенцев вдруг почувствовал, что ему самому не так уж важно, каким именно будет фильм. Он ведь и к Городецкому прежде приставал и что-то приглушал, что-то раздвигал в сюжете потому, что, думалось, выйдет лучше, будет нравиться в с е м и станут хвалить. Странно, как он не угодил! Ходом-то пошел верным…
У окна Коробкин удрученно тер виски ладонями.
— Фантастика, — шепелявил он сквозь таблетку валидола. — Я же тридцать лет в кино. Кира! У тебя такой материал, такой материал! Что им нужно, а? Что им нужно?
— Кому это «им»?
— Ну… вот… им. — Коробкин устало показал на отворенную дверь опустевшего просмотрового зала.
— Ты что-то путаешь, Матвей, — сказал Оболенцев, закуривая, не глядя на Коробкина. — Теперь это нужно нам. Так и запомни. Давай звони в Успенское, у нас есть еще два отгула, и пусть народ покупается. Я останусь в Москве. Помозгую. А ты завтра с утра пораньте жми к генералу, и пусть он лопнет, но обеспечит ту съемку, помнишь, от которой мы отказались. Ну, как самолеты отправляются на фронт. С бомбежкой… Когда заводят мотор истребителя и он тащит весь состав. Вспомнил? Ну вот. Машина где? У подъезда?!
— Постой, Кира! Можно же уладить, договориться. Кроме студии есть еще главк!
— Думаешь, Городецкий не знает, где находится твой главк? Не хнычь, старина. Чао!