— Разве что-нибудь меняется?
— Тогда в том, что «он» — стоящий. Мне вот открылось — нет. — Алексей вздохнул и крепко, до боли, сплел пальцы. — Видишь ли, тут уже не одиночество, похуже. Человеку влепили ни за что ни про что, а Николай, виновный во всем, молчит. Да еще откровенный подлец его покрывает! — Он помолчал и добавил: — Худо все. И что делать, неизвестно.
Женя долго молчала. Чем она может помочь, если речь идет о взрослом, непонятном и, в сущности, чужом ей человеке? И в то же время ей хотелось поддержать, успокоить Алексея, вновь увидеть его робкую, счастливую улыбку.
Ее тянуло дотронуться до него, взять за руку. Сколько раз она думала, как удивились бы мама, подруги, если бы узнали, что она встречается с лейтенантом. И дело не в том, что он военный, офицер. Все вокруг считали, что Женя обязательно встретит человека необыкновенного — писателя или капитана дальнего плавания. Или археолога, кинорежиссера — мечтали девчонки. Военные почему-то никогда не попадали в этот перечень. А он — военный. Чуть-чуть старше ее, с румянцем на щеках. Сидит рядом, и ей хочется дотронуться до него. И не давать никаких советов, а просто сказать что-нибудь ласковое, ну, просто улыбнуться.
— Хватит сидеть, — решительно сказала Женя. — Ничего мы так не высидим.
Алексей покорно встал. Они пошли вперед, к Дзержинке, потом свернули на Кировскую. Вот и Женин переулок, высокий дом с притушенными огнями в витринах. В подъезде он остановился возле исцарапанного монетами автомата, посмотрел с тревогой.
— Так ты мне и не посоветовала ничего.
— Тебе советовать, Алеша? Ты же все сам решишь, сам. И так, как надо.
— Сейчас я, пожалуй, не готов.
— Нет! Ты не такой… ты честный, очень честный. И наверное, поэтому… — Голос Жени прервался, но она глубоко вздохнула и закончила: — Можно мне тебя поцеловать?
Алексей поднял руки, но обнять ее не успел. Женя взбежала вверх по короткому лестничному маршу и остановилась возле лифта. Волосы косо загородили ее лицо.
— Вот, — сказала она. — Вот и решай.
Она видела, что он готов шагнуть ей навстречу. Вернуться, конечно нужно вернуться, ей так хотелось. Но что-то мешало, удерживало. «Пусть все останется так. Пока. У него ведь серьезное дело».
Она помахала рукой и быстро, словно за ней гнались, отворила железную дверь лифта. Вторые дверцы недовольно хлопнули, когда она притворила их. Нажала кнопку, и кабина понеслась вверх. Она летела все быстрей, и Жене казалось, что остановки не будет, что вверху нет крыши и она полетит все дальше и дальше, сквозь облака, к звездам, которые, если верить Марте Лидум, всегда указывают верный путь.