Послышались голоса, ветлы расступились, и впереди открылось устье оврага, выходившего к Древне. Река тут разливалась пошире, и оттого свободно было на ней двум лодкам с моторами (они, значит, и тарахтели). Голый край берега стелился тоже попросторнее — у самой воды лежали тонкие, из трубок, рельсы, и на них стояла тележка с кинокамерой; вдоль рельсов выстроились осветительные приборы на высоких ножках, и от них змеились кабели к отчаянно заехавшей в овраг автомашине с дизель-генератором (его гул и слышался). И просторно было людям, стоявшим, сидевшим на траве или бродившим среди всей этой техники, такой нелепой, показалось Антону, среди тихой дремы кустов, деревьев и воды.
Он решил не торопиться, присел на склоне, возле черного круга кострища. После вчерашней, ошеломившей его встречи с Ильей Борисовичем, после фальшивого ресторана с фальшивым Новым Арбатом за окнами многое из происходившего на берегу сразу показалось понятным. Например, что снимали двух актеров в лодке, а они изображали охотников, потому что из-за борта торчали двустволки и на носу была посажена легавая, в рыжих пятнах собака; лодке предстояло плыть вдоль берега, и параллельно ей должна была двигаться камера на тележке.
Актеры в ватниках, в высоких резиновых сапогах хорошо различались среди толпившихся возле лодки. И еще — кинооператор в голубых шортах. Он сидел на тележке и все целился камерой, а его помощники возили тележку взад и вперед, мерили траву рулеткой и подносили черный аппаратик актерам к самому носу, словно бы те перед съемкой должны были чего-то нанюхаться. Отличались от других и здоровяки в плавках, с надетыми на руки рукавицами, вроде как у грузчиков, — они что-то подкручивали на осветительных приборах, перекликались. Наверное, где-то суетился и помреж, такой же шустрый, как Соня, помощница Ильи Борисовича, но вот где тут был Оболенцев, Антон вообразить никак не мог.
Уже хотел перебраться поближе к камере, постараться услышать, как кто-нибудь обратится к режиссеру, но тут на смену умолкшему вдруг дизелю в приятно наплывшую тишину врезалось тарахтение мотоцикла, и, еще не видя машины, только по мягкому звуку, Антон определил, что это «Ява-350», его мечта. Привстал, чтобы увидеть счастливчика, но тут же снова сел, потому что мотоцикл показался на краю оврага, смело перевалил через бугор и стал съезжать вниз, казалось не только не снизив скорость, а даже прибавив ее. Хищно взвизгнули тормоза, намертво схватывая колеса со светлыми ободами, и мотоцикл остановился на черном круге кострища, будто точно посаженный самолет, сразу за «Т».