Сегодня вечером я опять нянчаюсь с Мирандой. Я позволяю ей делать почти все, что она пожелает. Трудно заставлять кого-то чистить молочные зубы, когда знаешь, что они у него не успеют даже выпасть. Она наконец заснула, и меня снова начинают мучить мысли о моей искренности. Я прочитала свои старые дневники.
Почти все в них касается плавания. Я, конечно, не понимала по-настоящему, как многим мы с Тильдой жертвовали. Мы почти никогда никуда не ездили отдыхать, каждый раз проводили каникулы в новых лагерях, где спали на надувных матрасах в спортивных залах. На сборах в Римини мы плавали по четыре часа в день в холодном бассейне, даже не ходили на пляж.
Мы постоянно дрожали от холода. Вставали в полшестого утра в феврале и мерзли всю дорогу до бассейна, а потом еще и когда входили в воду. Мы ездили с командой на соревнования, даже если сами не плавали. Мы почти ни с кем не общались за пределами клуба.
Там много написано о моем теле. Я тренировала его, постоянно смазывала маслами, потому что оно все время оказывалось сухим, и я была просто одержима тем, что запихивала в него. Я непрерывно думала о еде. Мы сжигали так много калорий, что всегда чувствовали голод. Другие члены клуба покупали всякий фастфуд и сладости в киоске бассейна, но я хотела быть как Тильда. У нас всегда имелась полная сумка бананов, и протеиновых батончиков, и прочих полезных продуктов, чтобы не возникло соблазна последовать примеру остальных. И я часто размышляла над тем, как другие смотрели на мое тело. Я любила находиться в воде, но ненавидела стоять у края бассейна в купальнике, разоблачавшем все мои изъяны, и слушать длинные разглагольствования Томми. Пусть мне удалось превратить собственное тело в идеальный механизм, но я все равно была недовольна им.
Это спрятано между строк в моих дневниковых записях. И доступно только моему взгляду.
И, честно говоря, я немного искажала в них правду. Не лгала напрямую, но описывала себя чуточку смелее, чем я есть на самом деле, слегка менее заинтересованной в том, что другие думали обо мне. Я всегда была слишком закомплексованной. Никогда не могла расслабиться как остальные. В дневниках я постоянно пыталась приукрасить все. Показать в лучшем свете. Я даже не знаю, понимала ли сама, чем занималась.
Даже когда я заболела, мне не хотелось признаваться в этом.
Если я собираюсь и дальше писать здесь, мне надо делать все по-настоящему честно. Иначе нет смысла. Я изо всех сил постараюсь быть абсолютно искренней. И знаю с чего начну. В следующий раз.
P.S.: Если верить Симону, в раннем детстве я рассказывала всем, что стану писательницей. Но в дневниках, которые я начала вести всего несколько лет спустя, мне не хватало смелости признаться в этом даже самой себе. Я упоминала там свое творчество только мимоходом. Небольшие рассказы, которые начинала, фанфик, анонимно выложенный мною в Интернет. Я не рассказывала об этом даже Тильде. Будь у меня целая жизнь в запасе, попыталась бы я когда-нибудь написать настоящую книгу? Не испугалась бы потерпеть фиаско? Не знаю. Это стало бы более обидным поражением, чем занять последнее место в любом заплыве.