Совсем по-другому при переходе границы вели себя советские пограничники. У них были свои давние счеты с сопредельной стороной, оставившие свой след в названиях застав, полученных в честь погибших героев-пограничников, или их именах, навечно зачисленных в списки гарнизонов застав.
Свой переход границы они отмечали по-особому. Вооружившись пилами, они с особой тщательностью принялись выпиливать и выкорчевывать финские пограничные столбы. А когда с ними было покончено, стали усердно засыпать землей и затаптывать те места, где они находились.
Действуя подобным образом, они четко и ясно говорили всем и вся, что больше этого пограничного рубежа уже никогда не будет, а относительно нового так это мы ещё посмотрим.
В подавляющем большинстве у солдат, что вторглись в Финляндию, настроение было веселое. Свою роль в этом сыграл недавний польский поход, а также действия агитаторов, что две недели усиленно обрабатывали личный состав полков и дивизий, которым предстояло привести в чувство зарвавшихся белофиннов. Благодаря этому, солдаты были уверены, что финская армия откровенно слаба и малочисленна, и достаточно только один раз хорошо ударить, как она побежит без оглядки, подобно тому, как бежали поляки.
Кроме того, солдаты были полностью уверены, что финские трудящиеся, мобилизованные капиталистами в армию, только и ждут прихода советских братьев. Что стрелять они не будут, а будут оказывать всестороннюю помощь бойцам РККА.
В несколько ином виде, но полностью схожим по своему настрою, виделась война и многим командирам, ведущим в бой своих бойцов. На преодоление предполья они отводили пять дней, примерно столько же планировалось потратить на преодоление финских укреплений на Карельском перешейке. Не больше недели уходило на взятие Выборга, а затем марш-марш на Хельсинки и конец войне.
Успехи польского похода основательно вскружили голову отцам-командирам, и они были уверены, что к концу декабря, в худшем случае к Старому Новому году они закончат свой освободительный поход.
Истинное положение дел о том, что финны готовы оказать упорное сопротивление, не знал ни командарм Яковлев, руководивший всей этой массой войск, вторгшихся в Финляндию, ни командующий Ленинградским округом Мерецков. Отдавая приказ о начале боевых действий, нарком обороны посчитал лишним разводить страсти среди высшего командного состава.
– Лишнее это все. Вы же знаете, как это у нас бывает. Поступит директива сверху, и начнут каждого куста бояться, проявлять излишнюю предосторожность, – говорил Ворошилов, отвечая на предложение Шапошникова ознакомить руководство Ленокруга с полученными разведывательными сведениями. – Его задача прорвать финскую оборону, вот пусть он ее и прорывает, не отвлекаясь на другие задачи. Тем более что именно его штаб разработал план прорыва линии Маннергейма, и вы, Борис Михайлович, утвердили его без серьезных замечаний. Пусть люди попробуют свои силы в проведении наступательной операции.