— Что ты там ищешь? — рассеянно поинтересовалась я.
Я убрала волосы у него со лба, он никак не реагировал. Мое прикосновение оставило его абсолютно холодным.
— Пытаюсь узнать, как она… Вообще-то о ней ничего не известно.
Я автоматически отдернула руку, как от ожога.
— Что ты хочешь сказать? — спросила я чуть излишне визгливо.
У меня ни разу и мысли не возникло поискать в интернете что-нибудь о них, о ней. О нем.
— Мне важно выяснить, кто она. Так странно — я впервые вижу ее лицо… У меня остались от аварии только короткие обрывки воспоминаний, тогда было темно, и я не очень-то соображал.
Ксавье сосредоточенно читал, рассматривал фотографии.
— Покажешь мне ее?
Любопытство пересилило — мне вдруг тоже стало важно встретиться с этой женщиной. Я поменяла позу, поползновение приблизиться к Ксавье, судя по всему, было бы неуместным. Он поставил ноутбук мне на колени. И передо мной предстала Констанс. Ее красота меня не удивила. Она напоминала хрупкую принцессу, утонченную, но не высокомерную. От нее исходила притягательная нежность, возможно, из-за натуральных очень светлых волос и голубых глаз, в которых хотелось блаженно утонуть. На снимке, где она играла на скрипке, Констанс была еще великолепнее. Целиком погрузившись в свою музыку — я узнала это состояние, такое же было у игравшего на виолончели Саши, — она летела, парила, и на ее губах блуждала улыбка. Ангел.
— Я уничтожил ее.
Я оторвалась от созерцания этой женщины и переключилась на Ксавье. Он впился в нее взглядом, его лицо окаменело от боли, чувства вины и какого-то нездорового влечения. Нужно было срочно его успокоить, найти правильные слова. Пусть он прекратит обвинять себя. Все равно уже ничего не изменить.
— Не говори так, Ксавье, может быть, однажды она опять будет играть.
— Откуда тебе знать? Судя по последним сведениям, дела плохи… Заодно я уничтожил и ее мужа, всю их жизнь. У них одна, общая страсть. Ты знала, что он дирижер?
Не могу я соврать ему еще раз.
— Да, помнится, он мне говорил…
— Он будет стоять за пультом, а она — наблюдать за тем, как он дирижирует… Как они это вынесут? По моей вине она исключена из жизни мужа. Он вернется к работе, и это будет нестерпимо для обоих. Вот, посмотри на него, и ты все поймешь. Он незаурядный человек! Что с ней станет?
Что собирается делать Ксавье? Он забрал у меня ноут и правой рукой запустил поиск. Нет, невозможно. Он не может подвергнуть меня этому испытанию. Ох, слишком поздно останавливать его. И какую причину я приведу, не выдав себя? Нет такой причины. Он вернул компьютер мне на колени и — вне всяких сомнений машинально — придвинулся ко мне, чтобы не упустить ни мельчайшей детали. То, что я переживаю, не происходит в реальности, мне снится кошмарный сон. Этого просто не может быть. Ксавье, одержимый своей навязчивой идеей, поглощенный мыслями о Констанс и Саше, прикасался ко мне впервые за долгие недели, не подозревая, что подсовывает мне под нос человека, который держит меня и не отпускает. Муж швыряет меня в яму со львами. Не догадывается, что причиняет мне невыносимую боль. Главное, скрыть смятение. Я съежилась и заперла на замок свое сердце, свои эмоции. Ксавье надумал показать мне запись выступления филармонического оркестра под управлением Саши. И вот он нажал на спусковой крючок.