— Почему я не бываю здесь чаще, мама? Как ты у дедушки… Он мне рассказывал.
— Не знаю, зайчик, но мы это исправим, раз тебе хочется.
Она повисла у меня на шее. Неужели я, сама того не подозревая, передала дочке семейную страсть?
Как только мы вернулись домой, Пенелопа бросилась к отцу. Ее трогательное воодушевление потрясало. Отец выслушал дочкины восторги, ни на что не отвлекаясь. Я не смогла определить, действительно на лице Ксавье была искренняя нежность или же я ее выдумала, потому что очень хотела найти, а он так долго лишал нас ее… Поди пойми!
— Очень хорошо, — тепло поддержал он Пенелопу. — Я рад за тебя.
Пенелопа, не ожидавшая со стороны отца особого интереса и уж тем более проявления доброжелательности, была потрясена. Она попятилась и бросила на меня ошеломленный взгляд. Я ответила ей ободряющей улыбкой.
— Поднимайтесь наверх, дети, перед уходом я зайду к вам попрощаться.
Они убежали, я налила себе кофе — он был мне необходим, чтобы справиться с перегрузками ближайших часов, — призвала себя быть храброй и пришла в гостиную к Ксавье. Села в кресло напротив него, погруженного в чтение романа и, судя по всему, не готового вести разговор. Но все же я рискнула. Бросила ему веревку, за которую, я надеялась, он притянет меня к себе и успокоит на наш счет, как он только что успокоил нашу дочку.
— Как прошел твой сеанс у реабилитолога?
— Ничего особенного.
— Ты ездил в больницу?
Он приподнял бровь, как бы говоря, что ответ мне и так известен. В горле образовался комок.
— Там все в порядке?
Его губы сложились в незнакомую мне гримасу.
— Да… Спасибо, что поинтересовалась. — Его интонация показалась мне неожиданно искренней.
— У меня не так много времени, — сообщила я. — Пойду собираться. Если тебе понадобится помощь, позвони Хлое, я ее предупредила.
— Я пока еще способен накормить детей ужином.
— Знаю, но ее можно позвать, и если ты передумаешь…
— Насчет чего?
— Ты по-прежнему не хочешь пойти со мной? Могли бы быть там вместе.
Я смотрела на него и чувствовала, как меня разрывают противоречивые желания. Мне жутко хотелось, чтобы он ответил: «Да, пойдем, я поддержу тебя, возьму за руку и не отпущу». Я бы тогда знала, что он возвращается к себе и ко мне. Но какая-то часть меня напряженно ждала, что он откажется, и тогда Саша сможет прийти, если захочет. Я была уверена, что он не переступит порог галереи, пока не удостоверится, что Ксавье нет. Я безмолвно умоляла мужа, не зная, который из двух возможных вариантов ответа мне будет тяжелее принять.
— Ава, не надо, не дави на меня. Я еще не готов, я тебе уже говорил.