— Как вы после вчерашней ночи?
Обращались именно ко мне, вне всяких сомнений, в кабине лифта была только одна пара ног помимо моей. Подняв голову, я поняла, что за мной наблюдает мужчина с осунувшимся лицом.
— Вы меня не помните? Зал ожидания, прошлая ночь?
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, кто он такой. Муж женщины, вместе с которой Ксавье попал в аварию.
— Да, припоминаю.
Я вытерла щеки резким движением. Мы уставились друг на друга и, не шевелясь, дожидались, пока откроются двери лифта. Я должна была заговорить с ним, узнать, как его жена, но была не способна на это, слишком боялась того, что могу услышать, боялась его реакции. К тому же напряженное лицо, стиснутые челюсти, гневный взгляд не располагали к беседе. Тем более что я опасалась того, что могла от него узнать, ведь мне придется сообщить это Ксавье. Его молчание красноречиво свидетельствовало о том, что ему хочется разговаривать не больше, чем мне. Когда лифт остановился, мы оба не двинулись с места, это была война нервов. Я ее вот-вот проиграю, внутренне я уже сдалась, а глаза опять затуманились. Столько переживаний, столько вопросов и страхов толпились в мозгу, в сердце. Я так устала. Слезинка оторвалась от ресницы и скатилась по щеке. Мужчина проследил за ней. У меня даже не было сил стереть ее. Он рукой указал на открытую дверь и сделал шаг в сторону, предлагая мне пройти.
— Прошу вас.
Не знаю, что заставило меня реагировать именно так, но я бросилась бежать, подальше от этого мужчины, который не мог не желать нам зла. И я хотела попасть домой быстрее, как можно быстрее.
Начало вечера я посвятила детям, они были самым важным за пределами больницы. Многочисленные телефонные звонки я игнорировала. После. Разберусь со всем позже. Я сделала что могла, чтобы успокоить сына и дочку простыми словами, пообещать, что Ксавье обязательно выкарабкается, и заодно подготовить к тому, что выздоровление будет долгим, — они не должны ждать, что со дня на день увидят своего папу, причем таким, каким они его знают.
Кстати, станет ли он когда-нибудь прежним Ксавье?
Этот вопрос я не прекращала себе задавать после ухода из больницы. Быть может, наша жизнь рухнула навсегда? Войдет ли она когда-нибудь в прежнюю колею? Какое это странное понятие — до и после. Есть жизнь до аварии и жизнь после, а между ними непроницаемая стена. Да, безусловно, несчастье случилось совсем недавно, и мы не успели задуматься, трезво оценить ситуацию, но я все равно догадывалась, что вчера мы утратили нечто суперважное, хотя и не могла однозначно сформулировать, что именно. Все оставалось размытым, неопределенным. Ни одного прогноза на будущее. Ни единой надежды. Вообще ничего. Пустота. Отныне нашу жизнь, наш дом накрыла тень. Мне страшно, но я обязана загнать этот страх в разумные рамки, заглушить его, отодвинуть подальше, нельзя позволить ему поглотить меня.