— Можете не извиняться, вы ни в чем не виноваты… Получается, они вернули вам вещи мужа?
Он явно удивился.
— А вам нет?
— Нет…
Это, похоже, напрягало его, даже беспокоило. Сама не понимаю почему, но мне захотелось его успокоить.
— Возможно, завтра… Знаете, это не так-то и легко, должна вас предупредить.
— Спасибо… догадываюсь.
Дождь усилился, и я подняла лицо к небу, даря себе секундную передышку, от капель воды мне стало легче, я будто проснулась и одновременно отдохнула. Мои мысли умчались к Ксавье, прикованному к койке и сражающемуся с болью и чувством вины. Окажись муж рядом, он точно бы расхохотался и велел мне спрятаться от дождя. Он любил наблюдать за тем, как я бегу под дождем, и при этом ему всегда хотелось укрыть меня. Горло перехватило. Когда еще мы переживем такие моменты?
— Вы хотели о чем-то спросить?
Я резко спустилась с небес на землю парковки.
— Вообще-то… мне хотелось узнать, как ваша жена, но я пойму, если вы откажетесь отвечать.
Сначала он избегал моего взгляда, потом сдался, перестал противиться.
— Я отвечу, но вам придется простить меня, потому что я не стану спрашивать вас о самочувствии вашего мужа.
Я не сумела что-либо возразить. Все, абсолютно все, отбрасывало нас с Ксавье к его мнимой вине. Можно было подумать, что он специально наехал на его жену. Я усмирила прилив возмущения и сосредоточилась на своей цели: узнать.
— Вы ненавидите меня за то, что я желаю ему зла? — продолжил он.
— У меня недостаточно сил, чтобы вас ненавидеть. Неважно, что произошло тем вечером, ведь вы все равно будете считать его единственным виновником. Зачем мне тратить последнюю энергию, убеждая вас, что он все сделал, чтобы объехать вашу жену, причем ценой угрозы собственной жизни?
Когда ему попался на глаза след от вырванного с мясом щитка, он, как я заподозрила, представил себе раны Ксавье и отшатнулся.
— Могу заодно сообщить, что на сегодняшний день его больше беспокоит ее состояние, чем его собственное, но вам же на это наплевать?
— Нет, все не так, но… это выше моих сил — интересоваться здоровьем вашего мужа, который разрушил жизнь Констанс.
Ее имя было для меня как удар кулаком в живот, она стала реальной женщиной, личностью, обрела существование в этом имени, таком нежном, таком утонченном. И сразу представилась мне очень хрупкой.
— Однако, — снова заговорил он, — она хочет знать, выкарабкался ли он. Теперь я смогу ответить «да».
— А Ксавье вы удостоите хоть какого-то ответа?
— Ее жизни больше ничего не угрожает…
Его лицо было измученным и горестным, поэтому услышанные слова не принесли мне ни грамма облегчения.