— Я никогда не забуду.
— Знаю… Прости, я не должна была так говорить…
— Что бы мы ни делали, что бы я ни делал, эта женщина вошла в мою жизнь, и тут ничего не изменишь.
А ее муж вошел в мою жизнь.
— Мне не хватило смелости найти ее, а ведь я должен был обыскать больницу до последнего закоулка перед тем, как уйти… Однажды мне все равно надо будет встретиться с ней, а может, и поговорить с ними обоими… Мне обязательно нужно извиниться…
Ох, пора тебе перестать об этом думать…
— Давай поедем домой.
Дом устоял. Дети сдержали слово и не пытались запрыгнуть на отца, хоть им ужасно этого хотелось. И напротив, ничего нельзя было поделать с Месье, который громко лаял, вертелся вокруг своей оси и подпрыгивал, взлетая в воздух. Он развеселил и растрогал Ксавье, который проковылял по гостиной в сопровождении детей, устроился на диване и позволил псу устроить подобающий прием. Его лицо, как по щелчку, расслабилось, на нем даже проступила радость. Ксавье и его животные! Сдержанность Мадемуазель, которая бродила по комнате, даже не косясь на него и предпочитая тереться о мои ноги, окончательно подняла ему настроение.
— Вот паршивка, она на меня дуется.
Все мы покатились со смеху. И это было хорошо. Походило на сбывшуюся мечту. Пока нас не было, Пенелопа и Титуан приготовили сюрприз — семейный полдник. Страшно представить, в каком состоянии кухня! Моя старшая, но все еще маленькая девочка сварила большой кофейник горячего шоколада, Титуан выложил на тарелку печенье и разноцветные шоколадные пастилки. Дети появились в гостиной с подносом, заставили меня сесть рядом с Ксавье и принялись нас угощать. Я едва не расплакалась. Сами они устроились на полу, поближе к нам. Мне хотелось, чтобы этот момент длился вечно, чтобы мы все четверо всегда были вот так довольны жизнью, даря друг другу душевное тепло, позабыв обо всем, что на нас свалилось, о нашей драме и обо всех испытаниях.
— Познакомишь меня с программой? — попросил Ксавье. — Догадываюсь, что мы недолго пробудем в узком кругу.
— Титуан согласился не приглашать детей на день рождения. Зато вечером придут мой отец, Кармен и Идрис. Ты не против?
После долгожданной встречи с ее суматохой Ксавье устал и прилег на диван. Я отправила детей в их комнату. Сама же взялась за приготовление ужина и каждые две минуты переходила из кухни в гостиную и обратно. Я не могла не следить, не наблюдать за ним, не убеждаться снова и снова в его присутствии, пусть и молчаливом. Странно, но я отвыкла от того, что мой муж здесь, у нас дома. За его долгое, в течение месяца, отсутствие и за все эти бесконечные недели в больнице у меня появились новые точки отсчета, мое жизненное пространство изменилось. Мне нужно было привыкать к тому, что он опять среди нас, с нами. Привыкать к тому, что рядом со мной находится почти что незнакомец. Я позабыла, как это — жить вдвоем. Обстановка была непривычная, я прислушивалась к малейшему шороху, оставалась настороже, была готова мгновенно откликнуться на зов мужа, выполнить любую просьбу, с помощью очередной уловки заставить детей замолчать. Ксавье не спал и блуждал взглядом где-то в туманной дали. Он был далеко-далеко, погрузился в размышления, а улыбка, появившаяся на его лице, когда он вошел в дом и когда рядом были дети, исчезла. Я растерялась и не знала, что нужно сделать, чтобы вернуть его к нам, ко мне.