, фиолетовой ночью на заповедной планете… Аромат магнолий, огненные шпаги лучей дезинтеграторов, перекрещивавшиеся над головами… И было застолье, и потоками лилось темное вино со Сгари, похожее на черный бархат… И была невеста диадоха, хмельная от счастья девушка-гуманоид, сиявшая настолько ослепительной красотой в своем платье лунного цвета, что один из героев Земли, только что вынырнувший из небытия и еще не отряхнувший со своих ног звездную пыль, умыкнул ее, не раздумывая, из-под носа жениха, несмотря на все его тринадцать глаз. Этого героя звали Фрэнк Соллер. Рассказывали легенды, что он был создателем комбинаторной лептонной теории; в любом случае, было известно, что именно он разработал проект первого галактического двигателя и позднее сам испытал его. Говорили, что именно ему удалось самым радикальным образом уладить конфликт с Черными Мирами — он просто уничтожил их… Никто не знал, сколько ему лет. Принцесса успела бросить на него лишь один взгляд, и этого оказалось достаточно, чтобы в ее памяти навсегда запечатлелся облик молодого бога — стальные мышцы, буйно вьющиеся черные кудри над высоким лбом. На удлиненном лице глубоким зеленым огнем сверкали огромные глаза, в которых опытный взгляд смог бы прочесть и мудрость, и печаль. Но нежная принцесса-гуманоид не задумывалась о высоких материях; она опустила ресницы и покорно замерла в объятьях похитителя. Ее согласие было настолько очевидным, что о случившемся даже не стали разговаривать на Звездном Совете, на котором обычно строго осуждаются подобные истории. И всю ночь звучала музыка, каскадом рассыпались звезды, пьянил запах цветущих ирисов. Астронавты дружно опрокидывали кубок за кубком, и продолжало литься скарийское, и гремели гимны в честь пространства и его покорителей. Никого не интересовали переживания тринадцатиглазого диадоха, имевшего, ко всему прочему, одну лишнюю ногу.
Тем не менее, на следующий день по Эвтерпе (или Даймоне) распространились странные слухи; возможно, они охватили только Мегалополис, на площадях и улицах которого гигантские пылесосы жадно втягивали в свое чрево оставшиеся после безумной ночи увядшие гирлянды цветов и прочий мусор. Сверкающие эскадры ушли ранним утром в дальний космос, а на взлетно-посадочной полосе астропорта кто-то подобрал человеческую развалину, трясущегося от холода старика, настолько дряхлого, что он забыл даже свое имя. Но служащие астропорта узнали скафандр, оказавшийся слишком большим для немощного тела; нашлись и документы, и тогда все содрогнулись: это был Соллер… Теперь его внешний вид соответствовал истинному возрасту. Ему было пятьсот лет… Или шестьсот? Кто знает…