Что-то не складывалось. Если «кошачьим маньяком» был волк, то почему убийства кошек начались посреди ноября? Зачем ему вообще было начинать?
Из-за Оли?
— Что именно ты видела? — спросила она. — Они что, разговаривали?
— Вроде того. Ну… я слов не слышала, но выглядело так, будто они общаются. Мысленно, например. Уж не знаю, с самим братом или со змеёй. Но даже если со змеёй, Гоша наверняка понимал.
Наташа вообще-то не планировала следить за братом. Просто так получилось: сначала отменили последний урок, потом одноклассница отказалась сходить погулять — вот и пришлось возвращаться домой раньше, чем обычно. Идти до дома было недалеко, так что добралась она быстро.
И увидела.
Гоша стоял невдалеке от подъезда, а рядом с ним возвышался монстр. Здоровенный: голова доставала брату до груди, а ведь тот всегда казался Наташе таким высоким. Длинные лапы, слишком костистые, чтобы принадлежать настоящей собаке, скребли когтями по земле, оставляя борозды.
Снег тогда ещё не выпал.
Рука брата лежала на голове этой твари. Лицо постоянно меняло выражение, как во время настоящего разговора: то лёгкая усмешка, то поджатые губы… то мертвенная маска, больше похожая на личико дурацкой куклы. Точно и не человек.
Наташа наблюдала за ними из-за угла, надеясь, что ни Гоша, ни его чудовищная компания её не заметят. Разглядеть с такой позиции удавалось немногое, но одно она заметила точно.
Глаза у волка были злобные, налитые дурной кровью, совсем не похожие на человеческие. Но в них угадывалась осмысленность. Точно этот зверь, эта хищная тварь была совершенно разумна.
Брат так и не узнал, что она видела. Наташа не сказала ему ни слова: боялась, чем это могло грозить. Как он разговаривал с монстрами, она больше не замечала, хотя на самого волка натыкалась ещё пару раз.
А через некоторое время начался ноябрь, и на улицах начали находить трупы кошек. И почему-то, глядя на них, Наташа безошибочно поняла, чьих рук это дело. Не рук — лап.
— Я так и не видела вблизи, — пробормотала Оля. Некстати вспомнилось, как Женька трогал изувеченные тельца котят, и по спине прошёл неприятный холодок. — Но разве следы лап и клыков не очевидны? С чего тогда решили, что маньяк, а не бешеный пёс?
Наташа покачала головой.
— Ты видела его лапы? Когти как лезвия. Если уже встречал такое, поймёшь, но если нет… к тому же они умеют отводить взгляд. Ты не знала? Мы видим не только монстров. Мы видим и последствия.
Оля вздрогнула. Не только монстров? Разве не этим вопросом она задавалась месяц назад, в ещё спокойном, ещё беззаботном прошлом, когда мрачные сны были единственной её проблемой? Как те, кто не может их видеть, реагируют на изменения, созданные ими?