– Все условия для сладкой жизни и хорошего качества истинного алокаля! – похвастался карлик и горестно поник – Жаль я не могу жить также хорошо… Конкурс велик! Сейчас за место десятого священного хряка бьются семеро!
Я молчал, вглядываясь в отекшие лица живых сосудов, а гоблинша продолжала сливать из дрожащего урчащего живота жидкость, что становилась все темнее, пока почти не почернела.
– Алокаль премиальный – едва ли не шепотом произнес карлик Тякиноко – Только на экспорт! Почти настоящий вкус легендарной коки с ромом! Добавь льда – не отличишь! Бьет по голове мягко как кувалда в подушке! И почти никакого привыкания… Скажи, Оди… хочешь отведать почти настоящий куба либре?
– Двигай жопой.
– Двигаю… еще как двигаю… мой приватный танец зажигает самые черствые сердца – заверил меня горбатый карлик – Тяжело быть столь красивым… когда я медленно двигаю тазом и вкладываю свой крантик в жаждущие уста… О! У мягкорукой Зофи получилось! Шестой испустил струю! Испустил струю! Его алокаль будет крепче и слаще… Умничка Зофи!
Вытирая вспотевший лоб, гоблинша улыбалась с гордостью отменно потрудившейся работницы, вытирая мокрую руку о свою майку.
– Я плесну тебе в ротик из двух своих кранов сразу! – томно пообещал карлик, стоя на винтовой лестнице – Мой личный коктейль! Ты хочешь?
– Хочу!
– Ты хочешь?
– Хочу! – еще чаще закивала Зофи.
– Ты хочешь? – повысил голос Тякиноко – УГХ!
От моего пинка его швырнуло вперед и он лишь чудом не упал, торопливо засеменив вверх.
– Да-да… я увлекся выдачей премиальных… Поверь, Оди – работников надо поощрять! Пряник лучше кнута…
Он продолжал говорить, но я не слушал, поторапливая его пинками и не забывая изучать внутренности маяка. Когда мы сделали два круга и оказались на решетчатой платформе, я убедился, что не ошибся – мы добрались до зоны загрузки. Над решеткой замерла пустая кабинка с открытыми створками, у стены выстроились в ряд воняющие подпорченными морепродуктами пластиковые контейнеры. Выход наружу был заблокирован тяжелой решеткой.
Мы двинулись дальше, пройдя мимо даже не заметившей нас компании бухающих гоблинов, торопливо закусывающих из стоящего между ними пластикового корыта полного густого супа из водорослей и моллюсков. Там же мелькали распухшие шипастые рыбьи головы и хвосты, а порой лапа жадно жующего гоблина цепляла что-то длинное и тягучее, отправляя в пасть и с хлюпаньем втягивая мясную спагетину. Брызги, сопение, сосредоточенные глаза не отрываются от десятилитровой бутылки мутного стекла, где едва розовой жидкости осталось на четверть, а плавающим внутри головастикам уже не хватает места, и они лезут на стекла.