- На многое, На тебя надеюсь, что ты мне поможешь. И не только по старой дружбе, а потому что ты не хуже меня знаешь, на чьей стороне правда. Нельзя же ее постоянно игнорировать, как головную боль.
Волобуев посмотрел на меня и скривился.
- Ты и раньше был наивным, а сейчас стал просто блаженным. Тебя в скором времени сотрут в порошок, а ты рассуждаешь о торжестве справедливости. А тебе спасаться надо!
- Каким же образом?
Волобуев ответил незамедлительно, и я понял, что эта мысль пришла к нему давно. По крайней мере уж точно не сию минуту.
- Есть два пути: либо ты пойдешь с ними на мировую, покаешься в грехах, попросишь прощения. Либо собираешь манатки и даешь деру. Желательно куда-нибудь по дальше. И на твоем месте я бы никогда не возвращался сюда. Есть масса замечательных для жизни мест не то, что этот насквозь коррумпированный город. Вот один мой знакомый недавно вернулся с острова Бали. Уверяет, что настоящая сказка.
Наши глаза встретились, и я вдруг понял, ему поручили передать мне именно это предложение. Саша вещает отнюдь не от своего имени.
- На Бали? - переспросил я.
- На Бали, - с затаенной надеждой подтвердил он.
Все хотят от меня избавиться, вот и он тоже.
- А если я не поеду на этот твой благословенный Бали?
- Пожалуй, я пойду посмотрю, как работают мои ребята. Они хотя и опытные, но проверить никогда не мешает. Может чего подсказать нужно.
- Иди, конечно. Только уж давай на посошок. А то когда еще придеться вместе выпить. Только учти, Сашок, есть поступки, о которых жалеешь всю жизнь. И вроде бы все ничего, и деньги есть, и женщины льнут, и начальство ценит. А вот на душе неспокойно, все никак забыть не можешь того, что сделал однажды... Не ошибись.
Волобуев покрутил в руках бокал с коньяком. И о чудо - пить не стал, а поставил его на стол.
- Спасибо тебе за коньяк, он у тебя превосходный. - Не прощаясь. - Он вышел из комнаты.
Обыск в банке продолжался несколько часов. Но за это время мы с Волобуевым не только больше не разговаривали, но и не виделись. Я даже не знал, остался ли он в здание или уехал. Да и не интересовался, мною владело тягостное чувство. За время нашей совместной службы чего только мы с ним не пережили. И под обстрел попадали. Я помню, как мужественно он держался в этих случаях, не прятался за чужие спины, а рисковал своей грудью, в которую в любую секунду мог получить смертельный заряд. Не раз и не два он как старший по должности защищал меня перед грозным оком начальства, когда над моей головой сгущались тучи. Он был крестным отцом моего второго ребенка. И что теперь осталось от нашей такой крепкой дружбы? Абсолютно ничего. Теперь мы по разным сторонам баррикады, и хочет он того или не хочет, но он получил приказ меня раздавить. И будет выполнять его.