– Вуали я не брала, мамочка, – отозвалась Софи. С тоской посмотрела на шляпку и спросила: – когда мне исполнится восемнадцать лет, можно у меня будет такая же шляпка, как у мадам Гроссо?
У мадам Гроссо шляпки прекрасные, что и говорить. В отличие от них, эта была совсем простенькой, серой, ее я носила только с роскошной голубой вуалью газ-иллюзион, которую накидывала поверх и завязывала под подбородком, чтобы спастись от городской пыли или морских брызг.
От просьбы дочери меня сжалось сердце. Наверное, я слишком строга на этот раз. Присев к Софи на ковер, я поцеловала ее в макушку и пообещала:
– У тебя будут любые шляпки, гораздо лучше, чем у мадам Гроссо. Какие захочешь. И даже не придется ждать восемнадцати лет: едва сойдем в Гельсингфорсе – первым делом отправимся в модную лавку, и выберем тебе совершенно роскошную шляпку.
Софи обрадовалась. За три минуты убрала оставшиеся игрушки, но актрису и ее шляпку выбросить из головы так и не смогла.
– Мадам Гроссо почти такая же красивая, как ты, мамочка, – окончательно растопила она мое сердце. – А еще веселая и добрая: прогнала злую мадам.
Я насторожилась.
– Ты о мисс Аурелии? Отчего ты решила, что она злая?
Девочка промолчала, ниже склонив голову. А в ярких синих глаза мелькнул, ни мало ни много, испуг.
Мне это совсем не нравилось. Подсев еще ближе, я ласково заглянула дочке в лицо:
– Софи, когда мадам Гроссо позвала тебя нынче утром, а злая мадам наклонилась к ней – что она сказала?
Софи тогда стояла куда ближе к дамам, чем я, и, ежели Аурелия говорила на французском, могла разобрать ее реплику.
Но храбрости дочери как ни бывало.
– Она сказала что-то на французском? – спросила я прямо.
Дочка кивнула. Собралась с силами и молвила:
– Она говорила про кровь. Злая мадам посмотрела на меня и сказала, что у меня какая-то неправильная кровь. Рабская, кажется.
– Она сказала, что у тебя рабская кровь?! – вспылила я.
– Постой, милая, – разговор давно слушал и муж. Тоже приблизился. Настороженно спросил: – Соня, она сказала «d'esclave» – «рабская» или «slave» – «славянская»?
Подумав недолго, Софи просияла лицом и выпалила:
– «Slave»! Она сказала, что во мне славянская кровь, да! А что это значит, мамочка?
5 июня, 22 часа 15 минут, Балтика, открытое море
На ужин идти все-таки пришлось…
После разговора с Софи, у меня будто земля уплыла из-под ног. Мы переглянулись с мужем и без слов сошлись во мнении, что пускать дело на самотек нельзя.
Откуда компаньонка мадам Гроссо узнала о происхождении Софи? Магия вуду? Какие глупости! Разумеется, ей сказал об этом кто-то, кто нас раскусил! Эрих Шефер? Вальц? Этот таинственный агент, что должен купить бомбу? Все нужно было выяснить, да поскорее. До того, как мы прибудем в порт Гельсингфорса.