Она старалась попадаться ему на глаза, а встречаясь, краснела, растерянно лепетала:
— Здравствуйте…
Управдом был очень занятой, вечно носился по этажам большого девятиэтажного дома, ругался с малярами, с водопроводчиками, нещадно стыдил неисправных квартиросъемщиков и ровно никакого внимания не обращал на Асмик.
Безответная любовь наскучила ей, и она разлюбила управдома.
Она была некрасива — толстая, неуклюжая. К тому же одевалась на редкость безвкусно. Над ней посмеивались, а она наперекор всем считала себя по-своему привлекательной.
В минуту откровенности признавалась подругам:
— Если вглядеться, то я красивая. Что, нет, скажете?
Глаза ее блестели, щеки рдели румянцем, курчавые волосы шапкой стояли на голове. Подруги удивленно соглашались:
— Правда красивая…
Еще в школе она охотнее дружила с мальчишками, чем с девочками. С мальчишками было проще, никогда ни сплетен, ни зависти, ни мелких обид.
Начиная со второго класса она подружилась с Сережей Мальцевым, соседом по парте. Оба они терпеть не могли географию, но до одури зачитывались книжками о путешествиях и дружно мечтали о том, что когда-нибудь, в один прекрасный день, в их жизнь ворвется что-то интересное и неожиданное. Они не знали, что именно это будет. Им просто хотелось перемен.
И еще и Асмик и Сережка неохотно ездили в пионерский лагерь.
Там все заранее известно. Утром полагается вставать на линейку и потом отправляться в лес и петь бодрые песни, и вожатый всегда организовывал одни и те же надоевшие игры, и каждый день постылый компот из сушеных фруктов, а вобла когда-нибудь, раз в неделю, и вообще тоска зеленая!
Напрасно Асмик много позднее утверждала, что любит постоянство. Ей, как вообще всем людям, тоже была присуща тяга к переменам. Какие бы они ни были.
Так, она, например, неизвестно почему, разлюбила книги. Сережка, тот читал все свободное время, а она признавалась:
— Только начну читать, и сразу же до того спать захочется…
Сережка удивлялся:
— Даже если Дюма читаешь? Даже если «Три мушкетера»?
— Все равно, — безнадежно отвечала Асмик.
Сережка был закадычный друг, но истина была дороже. И не хотелось лгать другу. Даже в самом маленьком.
Когда они учились в старших классах, ей показалось, она любит его. Не просто как товарища, а сильнее, как-то по-другому.
Сережка относился к ней чисто дружески.
— Ты, Асмик, свой парень, — говорил он.
Она старалась принарядиться, надеть новое платье, чтобы он заметил и похвалил.
Он замечал сразу.
— Сейчас бы тебя нарисовать — одно удовольствие.
— Правда? — расцветала Асмик.
Сережка отвечал с серьезным видом: