Проверив ремни безопасности на своем пассажире и получив разрешение на взлет, лейтенант начал свой сорокаминутный полет к Хиросиме. Курс Ясудзавы шел примерно под прямым углом к курсу «Энолы Гей», которая в этот момент входила в воздушное пространство Японии.
В 07:09 радио Хиросимы прервало свою программу сигналом воздушной тревоги.
Одновременно по всему городу завыли сирены. Люди разбегались по убежищам, напряженно ожидая взрывов авиабомб.
* * *
Японцы не знали, что причиной тревоги стал бомбардировщик «Страйт Фляш» капитана Эзертли — один из разведчиков погоды для «Энолы Гей». Когда в Хиросиме была объявлена воздушная тревога, самолет находился в шестнадцати милях от моста Айои, следуя со скоростью двести тридцать пять миль в час на высоте чуть больше десяти тысяч метров. Капитан Эзертли вел свой бомбардировщик прямо к точке прицеливания, следуя точно тем курсом, что был рассчитан Тиббетсом и Фирби для «Энолы Гей».
Капитан Эзертли взглянул в просвет облаков. Город был ясно виден. Дома, улицы, деревья, зеленые газоны. Просвет в облаках был огромным — около десяти миль в поперечнике.
На борту «Энолы Гей», которая шла теперь, медленно поднимаясь, на высоте восемь тысяч пятьсот метров, радист Нельсон настроился на частоту радиоответчика. Через минуту, в 07:25, он получил шифровку с бомбардировщика «Страйт Фляш»:
«На всех высотах над Хиросимой редкая облачность. Рекомендую отбомбиться».
Прочитав сообщение, Тиббетс включил СПУ и объявил:
«Цель — Хиросима».
Через несколько минут поступили шифровки от самолетов, ведущих разведку погоды над Нагасаки и Кокуро. Тиббетс, не читая, сунул их в карман комбинезона и приказал Нельсону передать на базу короткую радиограмму:
«Цель — Первая».
На борту «Страйт Фляш», который должен был уходить из воздушного пространства Японии, неожиданно начались «дебаты». Капитан Эзертли имел приказ, сделав свое дело, сразу же возвращаться на Тиниан. Вместо этого, Эзертли включил СПУ и предложил покружиться в этом районе, пока мимо них не пролетит Тиббетс, а затем следовать за ним, чтобы посмотреть, «что случится, когда эта бомба рванет». Ботинженеру Юджину Гриннену эта идея показалась «не очень хорошей», но кто-то сказал, что «если Тиббетс и его команда будут уничтожены взрывной волной, мы должны находиться поблизости, чтобы доложить потом, что произошло». Но с этим согласились не все. В итоге, был достигнут демократический «консенсус» — возвращаться на базу. Стоит ли из-за наблюдения взрыва одной, пусть даже очень мощной бомбы, жертвовать послеобеденным покером?