Это было тем более непонятно, что советское «Зазеркалье», солнечная страна Номенклатурия, охраняемая чекистскими кордонами и завесой секретности, расцветала, крепла и богатела с каждым днем. Коммунизм в общих чертах там был уже построен, хотя полного равенства там не было и в помине. Это создавало стимул для дальнейшей деятельности.
Миллионы каторжных трудяг спецлагарей и спецпоселений, удобривших своими телами шестую часть суши, дали возможность создать маленькую Спецстрану. Где все было специальное: специальные жилые дома, возводимые специальными строительно-монтажными управлениями, где отсутствие бассейна считалось столь же диким, как и отсутствие окон в обычной квартире; специальные дачи, пансионаты, санатории, больницы и поликлиники; спецпродукты, продаваемые в спецмагазинах; спецстоловые, спецбуфеты и спецпарикмахерские; спецавтобазы, бензоколонки и номера на автомашинах; разветвленная система специнформации; специальная телефонная сеть; специальные детские учреждения; специальные клубы и кинотеатры; специальные залы ожидания на вокзалах и в аэропортах; специальные родильные дома и даже кладбище. Эта спецстрана жила, отдыхала, питалась, покупала, путешествовала, развлекалась, училась и лечилась, никогда не соприкасаясь с народом, на ограблении которого зиждилось все ее благополучие.
Отгороженные глухими заборами и вооруженной охраной, утопали в зелени роскошные особняки, коттеджи, охотничьи «домики», парки, сады, теннисные корты, бассейны, пляжи, ажурные беседки, оранжереи, парники, конюшни с дорогими элитными скакунами.
Ветераны номенклатуры, вроде Анастаса Микояна, обставляли свои загородные дворцы и огромные поместья еще с 1919 года. Мраморные гобелены, разноцветные витражи на окнах, личные кинозалы, персидские ковры, старинное оружие, золотые и серебряные статуэтки и безделушки, дорогой фарфор, вазы из яшмы, резные украшения из слоновой кости, индийские шелка, погреба с коллекционными винами.
Поместья и особняки были окружены солидными каменными домиками охраны и обслуживающего персонала, дававшего строжайшую подписку о «неразглашении» и поощрявшегося огромными окладами и собственными привилегиями (даже уборщица в «Зазеркалье» получала больше, чем армейский полковник).
Это был образ жизни, учрежденный Лениным, возведенный в ранг закона Сталиным и поддерживаемый всеми его преемниками. Хрущев, которому показалось мало дач, доставшихся ему в наследство от Сталина, едва дорвавшись до высшей власти, приказал строить себе новую дачу в Пицунде, которая поразила воображение своим гигантским плавательным бассейном со стеклянной крышей и стеклянными стенами даже западногерманского посла Кроля. Все это было у номенклатуры на совершенно законном основании, и никто никогда не собирался с этим бороться.