Вместе с тем Шешковский вел и научную работу: впервые в истории России (а, возможно, и мира) разработал систему жесточайших пыток, не оставляющих видимых следов, но превращающих пытуемого в физического и психического инвалида. Эта система с успехом применяется и до наших дней. Радищев потерял сознание только от одного известия, что его будет допрашивать Шешковский.
Имея почти неограниченные полномочия, Шешковский по вечерам ходил по некоторым частным домам и порол плетьми хозяев, попавшихся на какой-нибудь либеральной болтовне. Екатерина повсеместно поощряла подобную деятельность службы безопасности.
Окунувшись в русскую войну, она быстро растеряла свои либеральные взгляды, отличаясь от Анны Иоанновны разве что знаниями иностранных языков и большей хитростью. Жестоко преследовалась какая-либо критика, а тем более насмешка над самой императрицей или ее фаворитами. Две молодые фрейлины, нарисовавшие карикатуру на Потемкина, были публично выпороты. Запретив графине Брюс встречаться с одним из придворных, императрица как-то застала молодых людей вдвоем и приказала тут же, на ее глазах, выпороть плетьми обоих.
Однажды Екатерине донесли, что жена генерала Кожина позволила себе произнести в обществе не сколько неосторожных слов. Императрица написала Шешковскому: «Она (Кожина) всякое воскресение бывает в публичном маскараде, пожалуйте (туда) сами и, взяв ее оттуда в Тайную экспедицию, телесно накажите и обратно туда же доставьте со всею благопристойностью».
Если такое творилось наверху, то можно себе представить, что происходило внизу, когда ни чины, ни титулы, ни высочайшие указы о «вольности дворянства» не давали никаких гарантий личной неприкосновенности и безопасности.
«Историю жизни Екатерины можно разделить на две части: частные преступления и публичные злодеяния», — подводит итог этому царствованию историк.
Но надо отдать должное этой женщине: втянутая в войну в чужой стране, ориентируясь на ходу, она прекрасно пользовалась методикой, чередуя террор и внешние войны. Сместив центр тяжести русской экспансии на юг и ослабив давление на Европу, она тем не менее сумела уничтожить Польшу как государство, на что, как на первоочередную задачу, указывал из могилы Петр I.
Она была умна и всегда прекрасно понимала обстановку, чего никак нельзя было сказать о ее сыне, занявшем русский престол в 1796 году.
Люто ненавидя мать и все ее деяния, просидевший в цесаревичах до сорока четырех лет, император Павел мечтал преобразовать Россию по образцу своего гатчинского имения. Он немедленно оказался в состоянии войны против вся и всех. Будучи рыцарем по духу и психически неуравновешенным по природе, он с копьем наперевес помчался в бой против страшного чудовища — собственной страны и, естественно, через четыре года был свергнут с престола и зверски убит (забит сапогами, прикладами и эфесами шпаг) при сочувственном молчании собственных сыновей.