Я не ожидала, что здесь мне станет не по себе, ведь, в конце концов, это просто-напросто старое строение, такое же, как любое другое. Но мне определенно не по себе. Возможно, все дело в истории замка. С людьми здесь обращаются хуже, чем со скотиной.
Когда я соскакиваю с повозки на землю, меня мороз по коже продирает. Должно быть, мои чувства отражаются на лице, потому что один из тюремщиков говорит:
– Ну как, ты впечатлен?
Я молчу.
Тюремщики ведут арестанта к воротам. Я иду за ними, но один из них оборачивается и говорит:
– Куда это ты намылился, пацан? – Я пытаюсь придумать какую-то правдоподобную причину для того, чтобы пройти в крепость, но тут он добавляет: – Конюшня вон там. – И показывает в другую сторону.
Выбора у меня нет, и я иду к конюшне. Похоже, я не смогу увидеть, где заточен Кэледон. Стало быть, моя задача оказалась сложнее, чем я ожидала.
Приблизившись к конюшне, я слышу ведущийся там разговор. Похоже, конюхи рассказывают друг другу шутки. Один говорит, остальные смеются. Их речь груба, грубее того, к чему я привыкла. Я останавливаюсь перед входом и делаю глубокий вдох. Если конюхи не примут меня, мне каюк.
Я толкаю дверь. И вижу сидящих в конюшне парней либо моего возраста, либо моложе. Они воззряются на меня, перестав смеяться и говорить.
– Ты кто? – спрашивает один. Судя по его манере держаться и тому, где он сидит – на ящике, возвышаясь над остальными, сидящими на земле, – он тут главный.
– Э-э-э… – Я не придумала себе мужское имя. Как глупо. Это моя первая ошибка.
– Как же приятно познакомиться с тобой, э-э-э, – говорит еще один парень.
Еще кто-то добавляет:
– Наконец-то мне встретился человек, который так туп, что не знает, как его зовут.
– Разумеется, я знаю, как меня зовут. Но это вовсе не значит, что я должен сообщать это тебе, – огрызаюсь я.
Первый парень спрашивает:
– Чего тебе надо?
– Меня прислали сюда на работу, – отвечаю я. Парни переглядываются. Может, им должны были сообщить, если бы отправили сюда еще одного конюха? Надеюсь, что нет.
– Никто из нас не собирается отсюда уезжать, – говорит первый парень. – Так что можешь убираться восвояси.
– Точно. Никто из нас не собирается отсюда уезжать, – подтверждает второй из говоривших, сидящий на земле.
– Вам и не надо уезжать, – говорю я.
– Вам и не надо уезжать, – тонким голоском передразнивает меня второй парень, и я краснею.
– Спасибо тебе, добрый человек, за то, что ты соблаговолил разрешить нам остаться, – говорит первый парень, тот, который тут главный, и отвешивает мне нарочитый поклон. Остальные смеются.