Она зажимала рану рукой, но кровь струилась с пугающей скоростью, минуя пальцы и окрашивая землю вокруг нее в ярко-красный цвет.
Нита безошибочно определила, что Мирелле с такой раной и в таких условиях не выжить. Здесь нельзя оказать медицинскую помощь. Этот грязный пирс кишел инфекциями. А люди с оружием вполне могут всадить в нее еще пару пуль.
Нита подавила желание броситься к Мирелле. Нельзя давать волю эмоциям. Миреллы больше нет, и такие глупые чувства, как жалость или сочувствие, не заставят Ниту пойти туда и тоже попасть под пулю. Спасти Миреллу невозможно.
Тем не менее Ните пришлось вцепиться в стену здания. Она хваталась за нее, как за якорь, не позволяя глупой части своего разума победить логическую.
Мирелла открыла рот, но сумела лишь захрипеть. Все крики, должно быть, остались в мастерской, где ее мучил Ковит.
Боулдер убрал пистолет и, не обращая внимания на Миреллу, повернулся к охранникам, с которыми разговаривал до выстрела. Похоже, этот мужчина вчера вечером приходил развлечься в свободное время, а объектом его забав была Мирелла. Но сейчас, когда наступил день и началась работа, у него времени на увлечения не осталось.
Когда он это сделал, когда небрежно отвернулся от Миреллы, ее что-то покинуло. Казалось, все ее тело постепенно сжимается: обмякли плечи, опускался подбородок, расслаблялись мышцы. Нита увидела момент, когда Мирелла сдалась.
Один из охранников что-то сказал. Боулдер засмеялся и пошел к Мирелле. Он поднял пистолет, но Мирелла откатилась в сторону, цепляясь окровавленными пальцами за доски пирса. Последним рывком она перевалилась через край и упала в воды Амазонки. Послышался всплеск, затем наступила тишина. Ни хлюпанья. Ни голоса.
Рынок, окружавший Ниту, продолжал жить своей жизнью. Стол снова стоял, перья были собраны в корзины. Люди пытались разглядеть, во что стрелял Боулдер, но, когда все закончилось, отвернулись. Боулдер продолжил разговаривать с мужчинами на пристани, а потом ушел с одним из них. Он прошел прямо по залитому кровью пирсу и опустился в маленькую лодку, пришвартованную в конце пристани.
Река все так же текла, поглощая кровавое подношение. Кровь смешивалась с водой и исчезала.
Больше никто и никогда не продаст ни одной части тела Миреллы.