– Мне жаль, – просто сказала я.
Да, я злилась на экстрасенсиху. Но такого я ей не желала. Никому не желала.
– Поэтому Татьяна очень несчастный человек. Ее парень тоже погиб тогда. А она почти месяц пролежала в коме. Потом ее проверили – и обнаружили экстрасенсорные способности.
– А всех проверяют, кто из комы вышел? – не удержалась я.
– Тех, кто перенес клиническую смерть, могут проверить. Проверяют.
Упс. А я-то – тоже?! Это что – и меня? Спросить прямо?
Не стоит. Все равно ответа я не получу. И вообще – у самой мозгов посчитать не хватает?! Ясно же, что меня пропустить никак не могли. Очень я «удачно» у Снегирева засветилась тогда, зимой…
Ген Геныч хитровато поглядел на меня из-под негустых ресниц. Ждал вопроса?
Я промолчала… Что дальше? Не дождавшись от меня реакции, товарищ продолжил:
– Вы – одна из немногих в нашей области женщин с экстрасенсорными способностями.
– Одна из немногих? – насторожилась я.
– Есть еще две девушки, – просто объяснил экстрасенс. – Всего три на область.
– А с ними я не виделась, нет… Они с вами не работают?
– Их способности еще меньше, чем у меня. Говоря объективно, Татьяна – самый сильный специалист из нас четверых.
Я кивнула и поглядела на Ген Геныча с уважением. Надо уметь признавать свои сильные и слабые стороны. Он – умеет. И это здорово.
– Поэтому те две девушки посвятили себя семье. Они рожают и воспитывают детей.
И тут до меня дошло. Да так, что я даже задохнулась. – Разумеется, от тех, кто наделен определенными способностями? Да?!
Ген Геныч на секунду опустил веки. Не кивнул. Не подал какого-то более внятного знака. Но…
– Разумеется, в брак – законный и благословленный церковью, они вступали по любви.
– Разумеется, – процедила я. Руки сами собой сжались в кулаки. Ногти впились в ладони. А я еще возмущалась – зачем мне маникюр?! Да затем, чтобы взять себя в руки. Боль в ладонях подействовала отрезвляюще.
Картина стала ясна до омерзения.
Ген Геныч фактически проинформировал меня, что я – в подходящем возрасте для деторождения. Ну да. Про Печати Вампира ИПФ не знает. И про то, что в таком возрасте мне навсегда и оставаться (если никто не пришибет) – тоже. А так… рожать можно до сорока лет. Хорошо. Если не жалеть женщину – до сорока пяти. И намекнул – по своей ли воле? – что меня уже рассматривают в этом качестве.
А если рассматривают, то и планы строят. А если строят, то могут и претворить их в жизнь.
Ой, мама!
Я подергала себя за прядь волос.
– Геннадий Геннадьевич, я благодарна вам за ваше любезное предложение.
– Но ответите отказом?
Серые глаза были грустными. Я решительно кивнула.