Но, с другой стороны, что мешает предположить, что в стамбульском отеле «Пера Палас» в 1934 году служил какой-то пожилой русский эмигрант, знакомый с Аркадием Францевичем? А уж от него Агата Кристи узнала о каких-то делах замечательного русского сыщика, что какое-то из этих дел подтолкнуло её к замыслу знаменитого романа, который она тут же в отеле и написала?..[192]
Похоже, автор дал волю своей литературной фантазии. Приношу за то извинения читателям…
Коль скоро зашла речь о России, рассмотрим некоторые нашумевшие дела, которые в принципе можно счесть частными расследованиями (то есть относящимися к предмету книги). Одновременно они — прямо или косвенно — указывают на влияние Пинкертона (а лучше сказать, его литературных двойников) на следственное дело в России.
Интересно, что нам предстоит иметь дело со своего рода зеркальным отражением дел Пинкертона. Зеркальным — то есть, диаметрально противоположным: главными героями у нас окажутся представители аналогичных тайных организаций. В роли проницательного сыщика предстанет член революционной партии, а противостоять ему будут зловещие агенты правительства. Словом, «дело Молли Магуайр», вывернутое наизнанку: взгляд со стороны членов «Молли Магуайр».
Как бы с той стороны.
Нет ничего удивительного в том, что частный сыск в России конца XIX — начала XX веков, в отличие от Запада, служил антиправительственным силам. Ведь коли официальная полиция служит государству, то революционеры, естественно, обходятся своими силами. А применяют они, разумеется, методы частного сыска.
Правда, «частный сыск» революции и задачи решал достаточно своеобразные. Речь шла, главным образом, не о расследовании убийств или грабежей, а о разоблачении тайных агентов полиции.
Особенно блистал на этом поприще упоминавшийся нами журналист и член партии социалистов-революционеров (эсеров) Владимир Львович Бурцев. Он даже заслужил прозвище, вынесенное в заголовок — автор одной из брошюр, вышедших в 1911 году, назвал Бурцева Шерлоком Холмсом русской революции, каковой титул «охотник за провокаторами» (ещё одно громкое прозвище Бурцева) принял вполне благосклонно. Насколько оно соответствовало реальным «делам» Бурцева, судить читателю. Самым громким расследованием Бурцева стало разоблачение Азефа. Вот как всё происходило, если судить по воспоминаниям самого Владимира Львовича.
«В мае 1906 года ко мне в Петербурге в редакцию «Былого» пришёл молодой человек, лет 27–28, и заявил, что желает поговорить со мной наедине по одному очень важному делу. Когда мы остались с глазу на глаз, он мне сказал: