Другим объектом террора стала буржуазия. При этом не делалось особого различия между сельской и городской буржуазией, зачастую к ней причислялось даже церковное сословие и интеллигенция. По сравнению с офицерством расстрелы коснулись этих категорий в меньшей степени. Советская пресса дает довольно любопытную картину освещения применения к буржуазии террора: высокий процент среди заложников (более 25 %) и всего около 80 расстрелов за год, опубликованных в прессе (120 газет). Газетные сообщения в месяцы красного террора как бы предпочитают обходить факты расстрела буржуазии, одновременно объявляя поход против нее: «Класс убийц, буржуазия, должен быть подавлен»[621], «За одного вождя рабочей революции — тысячу буржуев»[622], «Вы должны уничтожить буржуазию» и т. п. [623]
Следуя логике подобных сентябрьских призывов, буржуазия должна была стать основной целью террора. Но происходит обратное: расстрелы буржуазии фактически игнорируются (скрываются) прессой. Среди 29 человек, расстрелянных в Псковской губернии в сентябре 1918 г. лишь двое принадлежат по происхождению к буржуазии[624]. За весь сентябрь 1918 г. в советской прессе встречается всего около 40 указании на подобные расстрелы, в т. ч. 5 заложников из буржуазии в г. Сергачь[625], 6 купцов и местный мучной король в Тамбовское губернии[626], 2 перекупщика чая в Москве[627]и 3 управляющих фабрикой в г. Поворино[628].
В основном террор коснулся буржуазии в виде мер изоляции: концлагерей и заложничества, а также в виде многочисленных контрибуций, налогов и других денежно-товарных поборов.
Политика красного террора распространилась также и на другие категории населения, в т. ч. интеллигенцию (профессура, студенты, фельдшеры, учителя) и на священнослужителей. Процентное выявление этих категории затруднительно, в виду того, что в советской печати подобные данные чаще всего опускались, либо фигурировали под расплывчатым понятием белогвардейца и контрреволюционера. С. П. Мельгунов за весь 1918 г. среди учтенных им расстрелянных смог выделить лишь 22 представителя буржуазии и 19 священнослужителей. Цифры, относящиеся к интеллигенции, у него значительно выше (1286 человек), но сюда включены как офицеры, так и жандармские чины[629]. Пожалуй, это единственный случай, когда у С. П. Мельгунова цифры жертв красного террора вынужденно занижены. При просмотре периодической печати за 1918 г. уже в сентябре можно обнаружить полуторакратное превышение итоговых годовых подсчетов Мельгунова. Священнослужителей, по газетным данным ЧК, расстреляно в сентябре 44 (по итогам года — 83), студентов — 7, учителей — 4, докторов — 8. Безусловно, эти данные являются лишь опубликованным минимумом.