Дмитрий Алексеевич посмотрел на него с недоверием. Теперь он с интересом прислушался к тому, что говорили другие:
— Мы всё-таки не американские бездомные.
— Только захотеть — и тёмные стороны можно отыскать во всём.
— Интересно, как будет выглядеть вся эта экзотика.
— Глядишь, чем-нибудь и поживимся.
— Мы не американские бездомные — рыться в мусорных баках, — с оскорблённым видом повторил Литвинов.
«Кто мы, если не бездомные?» — подумал Дмитрий Алексеевич, но, не желая затевать спора, молча кивнул.
— Так уж и в баках? — усомнился Бецалин.
— Но — рыться!
— Но — в баках. Но — в заграничных. Может быть, пойдёте ради познания жизни?
— Вы правы, тут налицо интереснейший социальный феномен… — начал Литвинов, но жена перебила его:
— Посмотрели бы на тебя твои студенты. На свалке!
— Посмотрел бы я тут на ваших студентов, — засмеялся Бецалин.
«А вот меня от этого не убудет, — вдруг решил Свешников. — Бедность, я слышал, не порок; жаль, что это надо доказывать интеллигентам, прозябавшим в своей Стране Советов».
— Вот именно: посмотрели бы, — сказал он. — Посмотреть надо в любом случае. Нас же не заставят тащить в дом всякую рухлядь.
— Порядочному человеку туда, по-моему, и подходить неудобно, — не сдалась Алла.
— Кстати, мой велосипед, — напомнил Бецалин, который и по первому их городку раскатывал на выброшенном кем-то велосипеде; в вестибюле «пансионата» стояли ещё два экипажа того же происхождения.
Свешников с интересом поглядывал на Раису, но она помалкивала, то ли из безразличия к предмету, то ли оттого, что, давно составив своё мнение, теперь только прислушивалась к чужим — для пересказа. Знавший, с какой брезгливостью Раиса относилась к подержанным — например, из комиссионного магазина или даже к собственным старым — вещам, он угадал эту брезгливость и сейчас — и всё же, не вытерпев, спросил:
— Из любопытства хотя бы?..
Она пожала плечами.
Выйдя наутро из дома, Дмитрий Алексеевич увидел, что на ближайшем углу и впрямь громоздится изрядная груда некрупной мебели, кастрюль, садовых инструментов, половиков, детских игрушек и ещё какой-то неопределимой мелочи, на которой сразу не задерживался неопытный глаз. На первый взгляд, тут и в самом деле не было негодных предметов: всякий бы сказал, что каждым ещё вчера благополучно пользовались — и продолжали бы, не появись в хозяйстве кое-что посвежей.
Прежде всего Свешникову попался на глаза ночник с абажуром из холстины, совершенно ему не нужный. Он ещё вертел лампу в руке, любуясь, прежде чем положить обратно, когда женщина за спиной посоветовала: