– Как ты? – спросил Арман.
И Леона ничего ему не крикнула, потому что это было бесполезно.
– Я? – Она похлопала ресницами. – А что со мной может случиться?
Он умолк и, казалось, смутился. В самом деле, глупый вопрос. Леона не была девушкой, у нее уже был муж, и поэтому спрашивать о самочувствии после бурной ночи не слишком уместно.
А потом она догадалась. Линто попросту не знал, что сказать, и потому спросил, лишь бы спросить что-то.
Он принялся решительно выпутываться из простыней и покрывала.
– Надо Рекко привести.
У Леоны сердце екнуло. Как? Вот так, уже? Без предисловий, без разговора по душам – и лететь во дворец Вечной королевы?
– Подожди, – пискнула неуверенно.
– Нам надо поторопиться, – как-то бесцветно ответил Арман, – пока на нас опять не напали. Уж и не знаю, чего ждать.
Он замер, сидя на кровати, потом повернулся к Леоне. В серых глазах она увидела сожаление и горечь. Не оттого, что были вместе этой ночью, а оттого, что предстояло сделать.
– Послушай, – сказал он тихо, – я клянусь, сделаю все, чтобы ты не пострадала. Ты будешь жить и дальше, долго и счастливо.
И столько невысказанного чувства было в его словах, что Леоне захотелось плакать. Вместо этого, стиснув зубы, она потянулась к тумбочке, взяла сплетенный амулет и, став на колени за спиной Армана, собственноручно завязала узелок на тесемках. Потом, проведя ладонями по плечам и досадуя, что под пальцами мятое полотно рубашки, заглянула в лицо.
– Носи его, пожалуйста. Я сделала его для тебя.
Он накрыл ладонью амулет и слабо улыбнулся, а Леона с удовольствием запустила пальцы в его жесткие спутанные волосы, притянула к себе и легонько чмокнула в губы.
– Арман…
Эмоции теснились в груди и снова не желали быть облеченными в слова. Как ему сказать о том, что она никогда его не забудет? О том, что в эту ночь маркиз Риквейл стал расплывчатой, совершенно невнятной тенью прошлого, смытой огненным вихрем страсти.
Да и надо ли говорить о таком? Чтобы потом Вечная королева влезла в его воспоминания и прочитала?
И вот так, глаза в глаза, застыли мгновения – такие важные, уже неповторимые…
И все оборвалось, когда раздался стук в дверь.
Леона вздрогнула, отпрянула, принялась натягивать на себя простыню.
– Не открывай, пожалуйста!
Линто, вскочив, принялся одеваться. Натянул штаны, взял свой клинок и, бросив сквозь зубы «Встань за кроватью», двинулся к выходу.
– Все равно дверь выбьют, если за нами, так ведь?
Спросил громко:
– Что нужно?
Леона прислушалась. За дверью, кажется, раздавался топот, слышалось какое-то бряцанье.
– Линто, это Мар. Хвала господу, ты живой!