Виктория не выдержала и отвернулась.
Полминуты мы помолчали, думая каждый о своем. Мне уже не хотелось ничего ей говорить, а она все никак не могла подобрать слов. Но когда я снова попробовал уйти, избавляя ее от необходимости вообще что-либо говорить, девушка обхватила рукав моей олимпийки обеими руками, не отпуская от себя.
– Сергей, свадьба будет в декабре, под самый Новый год.
– Зачем ты мне это говоришь? – В груди защемило сильнее, чем когда-либо до этого.
– Я хочу, чтобы ты знал… свадьба будет в Москве.
– Надеюсь, ты меня на нее не планируешь приглашать.
– Что ты ершишься, Серёж? Думаешь, я сама этого хочу?
– Извини… – я смутился, потому что не так давно узнал, что вся эта свадьба и была тем условием, которое потребовал Стрельцов взамен того, чтобы оставить меня в покое. И Вика согласилась. Ее сосватали тогда еще семнадцатилетнему Арслану – сыну азербайджанского нефтяного магната Тугая Сафарова, с которым Михаил планировал грандиозные общие дела чуть ли не на несколько поколений вперед. В общем, все это было чем-то вроде династического брака, только в прогрессивном двадцать первом веке.
И вот, в этом году Сафарову-младшему исполнялось восемнадцать, он становился совершеннолетним, и подготовка к грандиозной свадьбе на стыке двух традиций уже шла полным ходом. Стрельцов доволен многомиллиардными перспективами, которые увековечат его имя и выведут в ранг одного из самых богатых людей России. Тугай Сафаров доволен тем, что будет вести бизнес с почти родственниками, а не посторонними людьми, Арслан Сафаров доволен, что ему достанется красавица-жена, которая, правда, старше его на шесть лет… Недовольны только я и Виктория, но кто же нас спрашивает?
Мы снова помолчали, но на этот раз не отрывали взгляда друг от друга, будто прощаясь. А потом девушка подалась вперед, слегка разомкнув чувственные губы, сопровождая это действие бурей из эмоциональных противоречий. Мне не оставалось ничего другого, кроме как мягко остановить ее.
– Не делай того, о чем потом будешь жалеть. – Я мягко взял ее за плечи, не позволяя приблизиться к моему лицу.
Она словно очнулась от транса и зажмурила глаза.
– Ты прав… ты, как всегда, прав, Серёж. Прости меня, я такая дура…
– И ты меня… – не уверен, что она поняла меня правильно, но я извинялся за всю эту ситуацию с женитьбой, за то, что стал тем рычажком, за который дернул ее отец, чтобы вынудить девушку пойти на этот шаг.
– Серёж, – ее руки крепко обхватили мое запястье, неприятно сдавливая свежий шрам, – скажи, я могу тебе чем-то помочь?
– Не думаю. Но если что, то обязательно к тебе обращусь, идет?