Остановившись чуть в стороне от нужной квартиры и пустив на штурм Сашу, того самого покойника, что словил лицом две пули, мы с оставшимися мертвецами принялись ждать.
Открыв дверь моим ключом, труп беспрекословно шагнул в темноту квартиры. Почти сразу оттуда послышалась возня и шум. Вскоре зажегся и свет в прихожей.
– Твою мать, Сашок?! – раздался чей-то донельзя удивленный возглас. – Какого хрена ты тут делаешь?
И другой испуганный голос:
– Ты гля, что у него с хлебалом?!
Затем раздалась заполошная стрельба, грохот падающих тел, звуки глухих ударов и панические вскрики. Когда до меня донеслись эманации чужой боли, я осмелился заглянуть следом. Там полным ходом шла борьба двух мордоворотов с покойным Сашком, у которого прибавилось лишних дырок в теле, а третий валялся в углу и зажимал кровоточащую рваную рану на шее, откуда мой мертвец вырвал зубами кусок мяса. Я быстро умертвил всех живых бандитов, протянув их поперек груди кнутом концентрированной энергии смерти, и выпил до последней капли весь черный туман, излившийся из их тел.
Определенно мне стало гораздо лучше, по крайней мере, я теперь мог стоять на ногах, не боясь обделать штаны от корёжащей мое нутро слабости, но до нормы было еще очень далеко. Я задрал простреленную олимпийку и только сейчас решился осмотреть новообретенную дырку в своем животе. Что ж, она хотя бы больше не кровоточила. Это, несомненно, большой плюс.
Запоздало спохватившись, я еще тщательно ощупал поясницу и то ли с удовлетворением, то ли с огорчением понял, что ранение не сквозное. С одной стороны, это было плохо, что пуля все еще во мне, ведь ее придется как-то извлекать, а с другой – хорошо, потому что удалось избежать совсем уж серьезных повреждений. Боль так сильно тюкала молотками сразу по половине тела, что без осмотра невозможно было понять, что собой представляет моя рана, поэтому масштаб трагедии я смог прикинуть только сейчас.
Добавив к своим троим невольным помощникам еще стольких же, я повел все свое воинство вниз. По пути я узнал у покойников, что все они из бывшей группировки Штыря, которую после смерти лидера быстро растащили себе оставшиеся московские главари. Как быстро, оказывается, у них там дела делаются, ничего не скажешь…
Эти тоже не знали, откуда именно была получена информация по мне, но это мало что меняло. У меня и так уже были некоторые подозрения на этот счет, ведь такие подробности о моих убежищах знал один-единственный человек. И ключи от этих берлог тоже могли быть только у него.
После стольких насильственных смертей я буквально на физическом уровне ощущал бурление Силы в своем теле, но как направить ее на свое исцеление, я не знал. Да я вообще даже не представлял, можно ли это вообще сделать? Она вроде бы как-то самостоятельно, без моего участия, словно имела собственный разум, включалась в процесс моего лечения. Я не понимал, что чувствовал, но где-то на уровне голой интуиции воспринимал это именно так.