Пока я неспешно размышлял над диспозицией, то чуть не пропустил, когда ко мне обратилась судья.
– Обвиняемый, вам понятна суть обвинения?
– Да, ваша честь, – ответил я, немного замешкавшись.
– Вы признаете свою вину?
На этот раз ответил Саныч.
– Нет, ваша честь! У стороны защиты иное отношение к предъявленным обвинениям.
– Что ж, понятно. Тогда перейдем к разбору доказательств. Сторона обвинения, прошу!
Стукнув молотком, судья снова приняла скучающий и даже несколько отстраненный вид. Интересно, это все судьи так ярко демонстрируют, что им наплевать на наши мелкие проблемы, или только эта?
Поднявшись с места, снова заговорил очкарик. На этот раз речь была его еще более эмоциональная, описывающая все те физические и нравственные страдания, которые перенесла четверка беззащитных мордоворотов. Зачитал выдержки из медицинских заключений, пригласил каждого в отдельности как свидетеля. И каждый из трех выступивших «свидетелей», как три одинаковых шарманки, спели одну и ту же песню, которая полностью подтверждала версию обвинения. То же самое проблеял и сам Борис Дерзюк, единственный выступавший перед судом в роли пострадавшего. Присутствующий на этом заседании незаметной тенью прокурор только во всём им поддакивал, неизменно упоминая о высшей мере наказания для меня.
Под конец очкарик настолько разошелся, что обратился в обход судьи сразу ко мне:
– Скажите, обвиняемый… Сергей, почему вам так нравится решать возникающие проблемы с помощью насилия? Это ведь не единственный случай, когда вы становитесь участником подобного разбирательства?
Вот сучара щуплая, и об этом прознал! Это он так намекает на мои прошлогодние приключения с олигархом, когда его подосланные молодчики получали от меня симметричный отпор и так же бежали писать заявления в полицию. Не мытьем, так катаньем взять пытались.
Тут же вмешался недремлющий Саныч:
– Ваша честь, защита протестует. Данный вопрос есть не что иное, как очередная манипуляция с использованием пресуппозиции. Заявление о склонности моего подзащитного к насилию возведено в аксиому и не предполагает иного толкования.
– Принимается. Обвиняемый может не отвечать на этот вопрос, как и на любой другой, заданный без моего разрешения, – не удержалась от укола и служительница слепой Фемиды. – У обвинения всё? – Дождавшись кивка от пострадавших, утвердительного ответа от прокурора, судья снова вперила в меня свой апатичный взгляд.
– Тогда суд заслушает сторону защиты.
Вот теперь уже настала очередь Петренко, которому к этому моменту уже едва удавалось сдерживать улыбку. Теперь уже он встал и начал толкать не менее экспрессивную речь.