Наступили самые темные и тихие ночные часы. Луна мерцала особенно ярко, и ее свет заглушал деликатное подмигивание звезд. Сон жителей замка был самым глубоким, спокойным. И коль я наконец собралась спать, то была обязана пожелать сладких снов жениху.
– Калеб… – позвала, вкладывая в голос магический зов, который был способен преодолеть любой полог тишины.
Тут-то в голую пятку и вонзилась какая-то колючая дрянь. Взвизгнув, я едва не рухнула на пол.
– Святые демоны, помогите!
От всплеска магии в лампах истерично замигали нервные светляки. Половина немедленно издохла от страха, вторая едва-едва затеплилась. Комната мигом погрузилась в грозный полумрак. Матерясь, как портовый грузчик, я запрыгала на одной ноге, кое-как извернулась и вытащила впившуюся колючку, видимо, выпавшую из какого-то мешочка во время хаотичной уборки.
– Гадость-то какая!
Внезапно раздался страшный треск разломанного косяка. Чудом не слетевшая с петель дверь бронзовой ручкой с грохотом выбила из каменной кладки песок. Я не впервые поминала всуе демонов, притом всем бестиарием, не выбирая выражений, но впервые они откликнулись. Да еще на какую-то паршивую колючку в пятке. Умеют же рогатые удивлять!
Но в дверной проем вошел вовсе не демон, а с полоумным видом ворвался взлохмаченный, босой Калеб в пижамных штанах, буквально слепящий крепким обнаженным торсом. На кончиках пальцев трещало какое-то заклятие. Оно поднимало с пола щепки и отбрасывало голубоватый свет, окрашивая руку, тело и лицо резкими тенями.
– Эннари!
При виде меня, остолбеневшей от изумления, он резко остановился, словно налетел на невидимую стену. Грозные искры боевого заклятия растаяли с едва заметным белесым дымком.
– Ты в порядке, – резюмировал он, буравя меня характерным ледяным взглядом.
– Почему я должна быть в беспорядке? – не в силах справиться с ехидной улыбкой, уточнила я.
– Ты отправила призыв о помощи, – тихо произнес он.
– Ох…
Наконец до меня дошло, что магический зов не просто разбудил жениха-соседа, но и принес крик о помощи. Вопила-то я знатно, пока скакала на одной ноге и пыталась вытащить колючку.
– И что, ты правда кинулся меня спасать?
– Да, – резко и очень серьезно бросил он.
Повисла пауза. Мысль, что кому-то пришло в голову защищать ведьму, вообще-то, от которой обычно все пытаются защититься, показалась ужасно забавной. У меня вырвался громкий издевательский смешок, прозвучавший – должна признать – кощунственно в напряженной тишине.
Лицо Калеба окаменело. Он сорвался с места, стремительно уменьшая расстояние между нами. Если на ковре или полу еще валялись колючки, то от ярости он их не заметил.