— Чем эта Летопись отличается от обычных хроник? — пожал плечами Фроммель.
— В отличие от них, она не лжёт, — ответил Айварих.
Фроммель фыркнул едва слышно и спросил:
— Только летописец может читать её?
— Именно, мой дорогой казначей. Тебе не удастся узнать, кто и где хранит сбережения.
— Летопись способна указать это? — напрягся Фроммель.
— Да, если пожелает.
— Но как проверить, что летописец не лжёт? Он может написать что угодно…
— Это ты в отчётах можешь написать что угодно и надеяться, что тебя не поймают. Летописец клянётся писать правду.
— Я видел много клятв, которые не соблюдались, — возразил Фроммель.
— И как часто клятвопреступники умирали?
— Умирали? Вы хотите сказать, что их казнили?
— Да нет же, — нетерпеливо возразил Айварих. — Просто умирали. От того, что соврали, от самой клятвы.
— Не понимаю, Ваше Величество, — Фроммель явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Да что тут понимать? Вещица волшебная, летописец на ней магическую клятву даёт. Если он её не выполняет — раз, и нет его! С магией шутки плохи! Надеюсь, мой новый летописец об этом не забудет.
— Вы назначили нового летописца? — ужаснулся Оскар Мирн, забыв о всяком почтении. От избытка чувств побелела даже ямочка на его чисто выбритом подбородке, приподнятые брови изогнулись почти до кромки волос. Тонкие губы недовольно сжались, отчего глубокие морщины у рта обозначились резче обычного.
— Можно подумать, у меня был выбор.
— Ваше Величество, позвольте заметить, что существование подобных мерзостей в наше время недопустимо! Ради Господа нашего эту варварскую Летопись необходимо немедленно сжечь!
— Ты слишком любишь жечь, Оскар. Свет Веры несёшь, так сказать? Разве недостаточно, что я тебя главой этого трибунала назначил? Сколько ты уже еретических книг сжёг — десятки или сотни? Сколько их хозяев? Троих или четверых? У тебя в суде ещё пара дел есть. Так что успокойся и мне голову не морочь! В Летописи нет ни слова о Боге или Дьяволе.
— Но зачем назначать летописца? Ни в коем случае нельзя потворствовать богохульству, читая эту гнусную книгу! Её необходимо сжечь! — Рик ни разу не видел, чтобы уравновешенный, услужливый Оскар Мирн вёл себя так возбуждённо и резко.
— Есть книги, которым нельзя заткнуть рот, которые нельзя сжечь! — Георг Ворнхолм пристально посмотрел на Мирна и отчеканил: — Можно убить летописца, но не Летопись. Ей тысяча лет, за это время её пытались уничтожить тысячу раз. Чем больше пытались, тем сильнее она становилась.
— В самом деле, ты историю неплохо знаешь, — заметил Айварих.
— В моей семье чтут традиции.