Кит уже полез за смартфоном, чтобы наглядно показать, но Мария Алексеевна всем видом изобразила отрицание:
— Что вы, — покачав головой, отмахнулась она, — Мариночка это безобразие в каждом новом аппарате у себя сразу отключает. Чистейшее издевательство над русским языком. Вы ведь сейчас про автозамену?
— Это быстро, — только и сумел сказать Кит в свое оправдание.
— Не спорю, — согласилась Мария Алексеевна. — Но там такие чудовищные ошибки получаются. Смысл меняется на прямо противоположный.
Вот тут Кит не нашел, что возразить — сам однажды вместо «спать собираюсь» приличной девушке очень неприличное сообщение отправил. Потом удивлялся, почему не ответила. Пока перечитать не додумался.
— Хорошо, — Кит снова настроился скрипеть мозгами. — Ваша дочь в сообщениях употребляла не свойственные ей выражения.
Что-то подобное он где-то читал. Кажется, про специально подготовленных разведчиков. Учительница литературы такое чтиво вряд ли уважала, но вполне могла полистать на досуге.
— Если бы только в сообщениях, — посетовала Мария Алексеевна. — Мы сейчас почти всегда электронной почтой пользуемся, потому что мне с большого экрана сподручнее читать. Мариночка любит писать письма, об этом все знают. У нее талант к эпистолярному жанру. Вы бы видели, какие она мне письма из детского лагеря писала! Ни за что не сказали бы, что девочке всего десять лет.
Кит уже понял, что Марина на редкость одаренное создание. Во всем, кроме спорта, точных наук, музыки, рисования, умения устраиваться в жизни и привлекать мужчин. Удивительно, но получившийся портрет вызывал у него симпатию.
— Письма стали короче? — наудачу спросил он.
Мария Алексеевна задумалась:
— Пожалуй, нет, — она снова покачала головой, затем подняла на Кита глаза: — Мне кажется, что ее похитили. Держат где-то, дают возможность писать письма и фотографироваться, но домой не отпускают.
О, как.
Июль, август, сентябрь, октябрь — Кит мысленно загибал пальцы — март, апрель. Десять месяцев держат, фотографии присылают без намеков на беременность и следов пыток или операций по изъятию органов, но домой не отпускают. В аренду в местный бордель сдают? Так там уже через два-три месяца все на лице написано, мать точно не смогла бы не заметить.
— Деньгами помочь не просила, — еще раз уточнил Кит на всякий случай.
— Настрого запретила, — развела руками Мария Алексеевна. — Наоборот, сказала, что скоро сама сможет обеспечить мне достойную жизнь. Вы понимаете? — оживилась она. — Мариночка никогда-никогда! Ни за что такого бы не сказала! Она бы даже мыслить в таких выражениях не стала, ведь дословно получается, что сейчас я веду недостойную жизнь. Понимаете, о чем я?