— Это Муся нервничала, пока я улику разглядывал, — поделился Толик. — Они, когда нервничают, копают.
— Серьезно, видимо, нервничала, — оценил Кит собачьи раскопки, чуть ли не в полметра глубиной со следами когтей по краям.
Значит, сбежал из реанимации, добрался до дома, взлетел на балкон, переоделся, спрыгнул, спер лифчик, сделал свое черное дело, добежал до вышки, залез на неё и... что? В смысле, за каким хреном? Попутный ветер ловить? Пролетающую в нужном направлении птичью стаю? Просочиться в провода и по ним назад в реанимацию стечь? Спрыгнуть вниз, зарыться в песок и подождать, пока Муся откопает?
— Ну скажи, молодец же Муся! — никак не успокаивался Толик.
— Лучшая собака округа, — подтвердил Кит. — Ты улику упаковал?
— Нет, конечно, — Толик посмотрел на него, как на ненормального. — Я ее там оставил. Тут же ни понятых не было, ни тебя, ни следака. Скажут потом, что подкинули менты поганые.
Кит представил следака с криминалистом, пытающихся докричаться до понятых с высоты двадцати метров. Или еще лучше — подсаживающих их на одну из опор, чтобы те могли залезть и лично пронаблюдать за процедурой изъятия.
— Ладно, — пожал плечами Кит. Достал из кармана перчатки и принялся натягивать.
— Что, тоже детство заиграло? — развеселился Толик. — Ты, главное, вниз не смотри, — заржал он. — Ну ты чокнутый, майор! Может, стажера подождешь? Он все-таки помоложе будет.
— Добрый ты, — усмехнулся Кит. Скинул разгрузку и положил на нее кобуру с пистолетом. — Скажи Мусе, пусть охраняет, потом вернет.
Да, он тоже теперь считал, что психи не только вокруг, но и посередине. Но если навернется Кит, то лишь потому, что сам так решил. А если стажер по его приказу, то останется только пулю в лоб пустить.
— Слышь, — посерьезнел Толик. — Дай я слазаю, я уже знаю, где висит. Там, в общем, не сложно, главное, чтобы нога не соскользнула. Или можем специально обученных людей припахать.
— Дольше спорить будем, — отмахнулся Кит.
— Наша служба и опасна, и трудна... — сообщили из недр разгрузки.
— Блин, не вовремя как, а? — Кит посмотрел на вышку, на разгрузку, снова на вышку. Ответственность победила, очень, кстати, не зря: — Слушаю вас, Павел Сергеевич.
— Короче, Белов, — загрохотал Шугарин в трубку. — Оставь в покое несчастного больного, пока он прессу не подключил при полном сочувствии медперсонала.
— Правда, что ли? — радостно удивился Кит потрясающей наглости. Оглянулся на Толика, поделиться ощущениями, и замер. — Да чтоб тебя! — от души ругнулся он.
Упрямый кинолог уже болтался метрах в трех от земли, нашаривая новую опору.