— Галантен, широк в плечах, с тёмным прошлым и суровым взглядом… Ави, ты совершенно не умеешь описывать мужчин, — вздохнула Фари.
— Я констатирую факты, мне его разглядывать некогда было, и чего ты так вдруг прониклась этим Файсом?
— Не одна я, по дворцу уже ходят всякого рода слухи, — мечтательно вздохнула Фариэлла, — Что он был в изгнании и только волею нового императора его вернули ко двору!
Руфус внимательно слушал Фариэллу, кивая в такт её словам. Наглая морда духа расплывалась в мечтательной улыбке.
— Какой мужчина, — протянул Руфус.
— И? — складывая руки на груди, фыркнула я.
— И? — разнервничалась Фари. — Ты издеваешься? Это же мужчина нарасхват. Молод, хорош собой, судя по всему друг императорской семьи!
— У тебя есть жених, — со смехом напомнила я подруге.
— А у тебя нет, — грубо оборвала она меня, — а птички из нашего с тобой курятника уже обсуждают захват этой крепости! Не будь дурочкой, подруга. Он отличная партия.
В наступившей паузе хорошо было слышно аплодисменты, которые Руфус дарил Фариэлле. Джинн размахивал хвостом, хлопал лапками, а потом, засунув два пальца в рот, громко свистнул.
— Фари, начинай уже кушать ещё что-то кроме солнечной энергии, у тебя явный бред от истощения, — вздохнула я, посылая Руфусу злой взгляд.
— Я о твоей судьбе забочусь! — покачала головой подруга, — женщине нужно надежное плечо и защита.
— Не нужно. Мне не интересны романы во дворце. Я отлично провожу время и счастлива.
Я отмахнулась от слов подруги и принялась искать взглядом вывеску пекарни. Сейчас куплю пирожки, съем их все на глазах Руфуса и отправлюсь на казнь к модистке! День испорчен, настроение тоже.
Далее была пекарня и ароматная выпечка со свежими яблоками. Сладкий аромат ванили и корицы, дурманящий запах свежего кофе.
А за окном пекарни послышался свист. Постовые бежали куда-то, придерживая на головах фуражки. Крик, гам, чей-то испуганный вопль. Я, вопреки уговорам Фари, выглянула на улицу. В толпе зевак кто-то ругался, кто-то ужасался. А постовые уже вели по улице мужчину, в измазанной сажей одежде. Простой рабочий, судя по всему один из тех, кто ремонтировал здания в этой части города. Мужчина тряс головой и безумным взглядом шарил по сторонам, будто искал поддержки или защиты.
— Это не я… я не трогал, — бормотал он, когда его проводили мимо меня, — я её не знал даже. Я не трогал, я не помню…
Удар кулаком в живот, заставил мужчину замолчать. Его посадили в полицейскую карету, которая уже подъехала к месту событий. Мужчина пару раз обернулся туда, где галдела толпа, косой солнечный луч упал ему а лицо… Это не могло быть иллюзией. Его глаза меняли цвет. В толпе взволнованные голоса произносили жуткие слова «убийство», «невозможная жестокость», «на ровном месте впал в ярость». А после Фари затащила меня обратно в пекарню.