Медленно, кажется, даже не дыша, я вытянул нож из-за голенища сапога. Присел, приподнял руку с ножом на уровень плеча и, выдохнув, рванул вперед. Хоть это и солдат, но все же он человек, а с человеком справлюсь. Мысли пронеслись вихрем. До немца было всего метров пять, но я пролетел их за секунду. Фашист услышал меня и резко повернулся. Но я, даже не успев испугаться или задуматься, всадил немцу финку прямо в грудь. Фашист хлопнул глазами, успел, даже не вскрикнуть — глухо простонать, а я надавил на нож со всей пролетарской ненавистью. Треснула ткань одежды, лезвие вошло по самую рукоятку. Фриц ловил ртом воздух, но, сука, не умирал. Глаза, бешено выпучившись, с ужасом смотрели прямо на меня.
Мне как-то приятель, опер, объяснял, почему те, кто убивает ножом, наносят множество ударов. Оказалось, обычный страх, бьешь, а человек не умирает. Сложно это, вот так просто убить человека, а ножом тем более. Есть, конечно, такие места на теле, куда и одного удара хватит, но для этого нужны тренировки.
Наконец из горла немца донесся булькающий звук, и он начал заваливаться прямо на меня. С силой потянув нож обратно правой рукой, левой стал толкать раненого в грудь. Кровь брызнула из раны на руки. Фашист рухнул на землю, звякнув тубусом противогаза о землю. Не успел я осмотреться, как меня опять мучительно вырвало. Очень тяжело убить человека. Даже врага. Бляха муха, как же мне противно-то, но надо сваливать. Вытер руки сначала о мох, а затем о немецкий френчик. Задавив новый порыв рвоты, я быстро обшмонал труп. Разжился двумя «колотушками» и снял ножны со штыком. Патроны к карабину были в подсумках на ремне, пришлось перерезать ремень, документы ганса я обнаружил в кармане на груди и, подхватив его карабин, ушел к ручью. Ранца у фашиста не было, наверное, где-то недалеко они расположились. На ходу сунул все взятое в сидор, все, кроме гранат. Стрельбы кстати, давно не слыхать, интересно, парни живы?
У ручья никого не было, блин, да где вы есть-то? Пошел медленно по следам, как вдруг откуда-то меня тихо позвали.
— Саня, ты? — ответил я, узнав голос Зимина. Остановившись, стал осматриваться по сторонам.
— Игоря взяли, увели с собой, — спустя пару минут рассказывал Саня. — Я нарвался там, одного подстрелил и спрятался. Немцы чес устроили, наверное, прямо на Синицына и вышли…
— Ты сам видел? — спросил я.
— Да, испугался он, похоже, даже стрелять не стал, они его сначала втроем ногами пинали. Потом связали. Своего дохлого тоже забрали.
— Так их только трое? Или ты больше не видел, — я удивленно вскинул бровь.