— Я вам должен спасибо сказать. Иначе так бы про меня и не вспомнили.
— Извините, вы это о чем? — Я не знал этого человека.
— За мое орудие, Грабин, я…
«Во блин, когда его успели притащить сюда», — мелькнуло у меня в голове.
— А! Да не за что, Василий Гаврилович, — запинаясь, ответил я.
— А откуда вы про него знаете, можно спросить, ведь полигонные испытания мне не разрешили провести. Мы с коллегами испытывали его сами, как могли.
— Молодцы, что не отчаялись. И что ведете по нему работу даже сейчас.
— Откуда… Но как? — изобретатель испуганно глядел на меня, выпучив глаза.
— Не забивайте голову, товарищ Грабин. Работайте спокойно и помогите войскам хорошими пушками, — несколько высокомерно заявил я. Плевать, сами привезли сюда. Пусть теперь думают.
— Спасибо, — явно смутившись, только и проронил инженер.
— И вот еще что, нужно поработать со снарядами. Хорошо бы снаряд новый сделать — подкалиберный или простой бронебойный до ума довести. Вот тогда немецким танкам лучше сразу на заводах сгорать. — «Кто знает, может, и придумают что-нибудь», — подумал я.
— А что за снаряд?
— А вы поспрашивайте в своих кругах, — я решил заканчивать беседу, так как майор уже косился на часы. — До свидания, товарищ Грабин, было приятно познакомиться, — мы с майором пошли к машине. А Грабин в недоумении остался стоять.
— Не много ты ему сказал? — с легкой укоризной в голосе, спросил майор.
— Нормально, он понял, что раз я знаю и про его орудие, и про то, что они его по-тихому совершенствуют на своем предприятии, то и дальше думать станет.
— Ну, может, ты и прав. Только все это секретно, советуйся со мной в следующий раз.
— Чем выше секретность, тем быстрее произойдет утечка. Нормально все, — легкомысленно добавил я.
Мариновали меня две недели. Честно, думаю, отделался очень легко. С утра и до обеда — сплошные допросы и расспросы. С обеда и до вечера возили по предприятиям. А на ночь опять допросы, чтобы спалось крепче, наверное. «Умудохивали» как клячу колхозную. Вообще, я старательно намекал на то, что вспоминаю о чем-либо только тогда, когда соприкасаюсь с какой-либо вещью или ситуацией. Очень на это нажимал. Наконец меня услышали на небесах, и появился Истомин.
— Собирайся, — заявил тот с порога.
— Куда меня? — осторожно спросил я.
— К Лаврентию Павловичу. Наверное, сегодня ты последнюю ночь проведешь в Москве, по крайней мере в этот приезд.
— О как! И куда меня засунут, на зону? Или еще дальше? — Я уже ждал чего-то подобного. Больно хорошо все шло.
— Да брось ты, я говорил уже, не будут тебя сажать. Товарищ Берия все скажет.