А развивались они совершенно неожиданным образом. Когда она подошла к дверям своей квартиры, то увидела, что на лестнице, постелив газету, сидит Маша. Светлана бы меньше удивилась, если бы увидела на ее месте папу римского. С тех пор, как дочь вышла замуж, она не приходила в этот дом ни разу. Светлане хорошо было известно, что она терпеть не может их маленькую тесную квартирку. И если она сюда явилась, значит случилось что-то экстраординарное.
При виде ее Маша быстро и, как показалось Светлане, не совсем уверенно встала. Впрочем, если это и было, то длилось какую-то секунду.
— Что-то случилось? — с тревогой спросила Светлана.
— Почему непременно что-то случилось. Я могу проведать свою маму.
— Теоретически можешь, а вот практически…
Светлана отворила дверь и впустила дочь.
Дочь внимательно осмотрела квартиру, как будто бы попала сюда впервые, и сморщила свой носик. Светлана выжидающе смотрела на нее. Но Маша молчала.
— Есть будешь? — спросила Светлана.
— Я ушла от Клода, — вдруг выпалила Маша.
Что-то подобное Светлана и ожидала услышать. Она почувствовала, как у нее ослабли в коленках ноги, и села на диван.
— Почему?
— Он отказался оплачивать место Ласкового в конюшне. Он сказал, что дела в фирме идут неважно и всем сотрудникам срезали зарплату. Поэтому мы должны резко сократить расходы, в том числе и отказаться от лошади.
— Но если это действительно так, что же делать?
— Я тебе и ему говорила, что на за что не откажусь от Ласкового.
— Но тебе все же придется это сделать. Ведь это немалые деньги. Где ты их возьмешь?
— Я все устроила. Валера согласился вносить взносы.
— Как это согласился. Он посторонний человек, почему он должен за тебя платить. Ведь это не в ресторан сводить.
— Уже не посторонний. Он сделал мне предложение, я согласилась. Через месяц он подписывает контракт с какой-то фирмой в Голландии. И мы улетим с ним туда. И перевезем Ласкового.
— Как улетишь?
— Обыкновенно. На самолете. Буду жить там. Какая разница, что здесь, что не здесь. Будешь приезжать к нам туда.
— Спасибо за приглашение.
Внезапно Светлана почувствовала, как накатилось на нее волна гнева. В ярости она смела со стола чашку, которая, упав на пол, рассыпалась на мелкие осколки. Дочь с изумлением смотрела на нее, зная свою мать, как очень выдержанного человека. И весь ее вид свидетельствовал о том, что она не понимает, что на нее сейчас вдруг накатило.
— Послушай, я долго терпела, наблюдая за твоей жизнью. Но у меня нет больше сил! Неужели ты не понимаешь, что вытворяешь. Ты же убиваешь себя. Или ты полагаешь, что сможешь вот так прожить жизнь.