Мы чокнулись, выпили. Иван Григорьевич наклонился к столу, чтобы взять картофелину и лук. И тут я заметил на его лысине справа вмятину с пол-яйца величиной.
– Откуда это у вас?
– Война, – коротко объяснил он, – Балтика, Первый Ленинградский фронт, ранение, плен, побег, концлагерь, еще один концлагерь, еще один побег.
– Ух ты! Много же вы пережили! – восхитился я.
– Да уж, повидал немало, – усмехнулся он. – Я тебе потом расскажу, в другой раз, когда еще раз встретимся, времени побольше будет.
Иван Григорьевич, конечно, гостеприимный человек, но в такую глушь возвращаться по доброй воле и в здравом рассудке я не собирался больше никогда!
– Никогда не говори «никогда»! – вдруг произнес путевой обходчик, и я вздрогнул от неожиданности.
– Вы что, мысли читаете?
– Нет, нет. Мне их потом сами рассказывают, мысли свои. Да поймешь ты все со временем. Вот, например, я знаю, почему тебя с поезда ссадили. Потому что у тебя билет оказался в другую сторону – верно?
– Верно… – пролепетал я, ничегошеньки не понимая.
– А взял ты его, друг-товарищ, из пиджака. Так?
– Так…, а пиджак-то забыл! – спохватился я.
– Забыл, потому что он не твой.
– А чей? – неужели я кого-то по недоразумению оставил без билета?
– Олег, ты в этих… как их там… джинсах в заднем правом кармане смотрел?
– Чего? – все еще недоумевая, я полез в указанное место и… через мгновение держал в руке билет на поезд! Машинально я сунул руку в нагрудный карман рубашки и… достал еще один билет! Голова закружилась… Два билета на один поезд. Точнее, на два направления: «Москва-Чита» и «Чита-Москва».
– Ничего не понимаешь? – посочувствовал Иван Григорьевич. – Попробую тебе объяснить. Может, и успею за час.
– Почему за час? – вопросы росли в геометрической прогрессии.
– Через час будет проходить поезд дальнего следования – «Москва-Чита». Это тот же самый поезд, который ты недавно покинул. Он здесь не останавливается, но я тебе помогу – он притормозит на секунду. Достаточно, чтобы запрыгнуть в вагон.
– А если ни одна дверь не будет открыта? – я не врубался и от этого начинал нервничать.
– Ты же сам ее открыл? Не переживай насчет двери – все будет нормально, – успокаивал меня путевой обходчик. – Сейчас тебе все наглядно постараюсь показать.
Он снял с открытого книжного шкафа (он здесь был, причем забитый под самый потолок сотнями книг!) стопку бумаги, ножницы, клей и карандаш.
– Мемуарами балуюсь, – как бы оправдываясь, сказал он. – Но об этом тоже потом. Вот, смотри.
Иван Григорьевич взял лист бумаги и аккуратно отрезал ровную полоску шириной 2–3 сантиметра. Провел по отрезку карандашом туда и обратно, получилось две параллельных линии: