– Видишь вот эту пушку? – показал он свою трофейную «Беретту» Стопке. – Попробуй пикни, и твои мозги разукрасят этот поезд во все цвета радуги! Понял, зема?
Наша четверка несколько раз выходила и заходила в вагон по команде Бойко. Делали мы это на кратких остановках по таинственной схеме в зеленой тетрадке Ивана Григорьевича. И хотя прошло не более получаса, Бойко шепнул мне, что мы в реальном времени потеряли больше суток. Шуберт вопросов не задавал, считая, что все эти манипуляции для вящей конспирации. А Стопка боялся за свои мозги.
Побеленный дом встретил нас гостеприимно распахнутой дверью. Григорьевич расценил это иначе:
– Вот же суки! – сказал он и стремительно вбежал в помещение. – Точно! Шмон, гады, устроили!
Я вошел вслед за железнодорожником. Эмгэбэшники произвели настоящий погром. По всему полу валялись растрепанные книги, вещи, какие-то инструменты, обрывки газет, тряпки, рассыпанная картошка… Я поднял одну книжку и увидел на обложке: «Александр Грин».
– Я возьму почитать? – спросил я сорок-тысяч-томов-прочитавшего человека.
– До самогонки не добрались, слава богу, – бормотал Григорьевич, отмахнувшись от меня. – И ружьишко, сатрапы, не нашли.
Он убрал половик, который маленькими гвоздиками был прибит по углам к деревянному полу, и открыл подпол. Вытащил оттуда длинный матерчатый сверток и передал мне, затем оттуда достал патронташ, набитый латунными патронами. Я развернул ткань и увидел прекрасно сделанную и инкрустированную горизонтальную двустволку – курковую «тулку».
– Умеешь обращаться? – спросил Бойко.
– С десяти лет, – лаконично ответил я. Переломил ружье и посмотрел на свет в стволы. Вынул из патронташа два патрона и загнал их в ружье.
– Я чистил ее недавно, – сказал Иван Григорьевич. – Ну, все, пошли. Не будем терять время.
Он постоял немного, потом извлек из под плаща-палатки автоматный диск и вставил его в пистолет-пулемет Шпагина, который лежал до сих пор на столе. Григорьевич положил его туда сразу, как вошел. Григорьевич задержал взгляд на столе:
– Мы с тобой допили бутылку самогона?
– По-моему, там оставалось граммов сто.
– Плохо, – констатировал Бойко. – Тот, кто допил самогон…
Я понял. Тот, кто допил самогон, теперь мог видеть портал так же, как мы с Григорьевичем!
Мы вышли. У меня за спиной висело ружье, патронташ я нацепил на пояс, а за него засунул книгу Александра Грина.
– Ну, ты ковбой, зема, – цокнул языком Шуберт. Стопка пренебрежительно посмотрел на двустволку.
– Значит, слушайте сюда, друзья-товарищи, – сказал Иван Григорьевич. – До станции Неведа – десять километров. Часа за полтора дойдем быстрым шагом, если никакой оказии не попадется. Сильно не шуметь, при подходе к станции – разговоры прекратить. На месте сориентируемся, как действовать дальше.