И тут у Инны возникло какое-то смутное воспоминание: вот стоит она около стола, на нем лежат два паспорта. Она раскрывает один — с фотографии на нее смотрит немного испуганное худенькое востроносое лицо. Она кладет паспорт на стол. Открывает другой — соболиные черные брови, красивое молодое лицо. Она почему-то кладет паспорт в сумочку.
— По-моему, он у меня! — Она старалась быть непринужденной, и ей это удалось.
Инна открыла сумочку и вынула оттуда паспорт сына.
— Вот молодежь! — сокрушалась тетя Лида. — Чего они без папочек и мамочек бы делали?
— Ну пошли, пошли внутрь! — скомандовал дед. Он решил взять руководство церемонией в свои руки. — Там тоже оглядеться надо.
Внутри загса деловито работал свадебный конвейер. Музыка, цветы, смех, поздравления, смущенные женихи в парадных костюмах, горделивые невесты в длинных, коротких, пышных, широких, узких свадебных платьях, хихикающие подружки невест и бравирующие друзья женихов.
— Галка, мы здесь! — крикнула Надя и махнула рукой.
К ней подошла крупная степенная девушка.
— А я вас уже ищу! — Она промокала носовым платком взмокшее лицо.
— Привет! — С момента выезда из дома Леша еще больше побледнел, еще больше подергивались его губы. — Ты Мишку не видела?
— Видела! — радостно кивала ему Галка. — Он вон там тусовался — вас искал! — И она показала на колонны.
— Светка мечтала, — и тетя Клава показала на дочку, продолжавшую жевать жвачку, — что она фату понесет. А нести-то и нечего.
— Фату она понесет! — передразнил ее Василий Степанович. — Здесь тебе не церковь!
Подошел Мишка — высокий молчаливый блондин, Лешин свидетель.
— Надо жениху идти в комнату для жениха, а невесте — в комнату для невесты! — напомнила Галка.
Жених и невеста разошлись по своим комнатам медленно, даже не взглянув друг на друга.
А тетя Лида стала рассказывать историю, произошедшую недавно в их тресте. Это была история о красивой любви сына их главного инженера и молодой учительницы.
— …И вот он приходит за ней — в загс ехать, — рыжие кудряшки тети Лиды возбужденно дрожали, — а она на диване… мертвая лежит!
— Во дает! — обозлился Василий Степанович.
— Лидуша, не надо! — расстроилась Алевтина Ивановна.
— Соломин, Екатериничева! — раздался бесстрастный, монотонный женский голос.
Почти сразу из комнаты невесты вышла Надя — она шла медленно, глаза опустила вниз, ни на кого не смотрела.
Надя уже поравнялась со своей родней, когда из комнаты для жениха вышел Леша. Он глядел поверх всех, синие глаза на уже почти белом, без кровинки, лице казались очень большими и темными. Он сделал несколько шагов и вдруг остановился, протянул вперед правую руку, пытаясь нащупать в воздухе какую-нибудь опору, и как подкошенный упал на пол.