У нее тоже почему-то защемило сердце. Она пожалела, что так поспешно и холодно простилась с Тэдом. Но, с другой стороны, не превращать же расставание в мелодраму. Она и раньше уезжала, и надолго. Терпеть не могла всех этих надрывных прощаний. В ее жизни их было предостаточно.
«Надо будет купить Тэду в России лисью ушанку, — подумала она. — Хотя зачем ему ушанка в Калифорнии? Лучше куплю ему матрешку. Такую огромную, красивую, со множеством сестричек внутри. Хотя такую матрешку можно купить и в Далласе. Нет, надо привезти что-то такое, чего в Америке нет и быть не может».
Она отвлекала себя мыслями о сувенире, все отчетливее понимая, что Америку удивить невозможно. А вот Россию — еще получается.
Впрочем, сама Россия может удивить. Только ее никуда не увезешь…
— Эй, ухнем! Музыка народная, слова — мои, — говорил Леша, приподнимая диван с одного края.
— Уйди, Надежда, не девичье это дело, — кряхтел дед, держась вместе с Надей за другой край.
— Ничего, Николай Павлович, — отвечала Надя, отлично понимая, что толку от них никакого.
Тем временем Леша, ее сильный, ловкий Леша, один с легкостью отодвинув от стены правый край этого старого, громоздкого, скрипучего сооружения, зашел слева, быстро ласково отстранил и ее, и деда — и вот уже диван стоял чуть не посреди комнаты.
А там, где только что стоял диван, на полу… там было такое…
— Тут веником надо. Веником хорошенько! — бодро скомандовал Николай Павлович.
— Зачем же веником, дед? — начиная раздражаться, сказал Леша. — Всю квартиру пылесосом убирали, а тут — веником.
— Да это разве пылесос? Это ж не пылесос, а одно недоразумение! Пластмасса буржуазная! Гарантия у них — ноль! Плюнь — развалится…
В толстом и рыхлом, как звериная шкура, слое пыли, среди шариковых ручек, спичечных коробков, чайных ложек, иссохших яблочных огрызков и обрывков бумаги Надя заметила темный прямоугольник, чуть покрытый пылью, как полузатонувший корабль. Аккуратно, двумя пальчиками, она вытянула общую тетрадь в зеленом переплете.
— Они? — недоуменно улыбнувшись, приподнял брови Леша.
— Они, они! — подхватил дед, все сокрушаясь о своем. — Именно они, Алексей! Ка-пи-та-листы! Делать ничего не умеют, одна сплошная реклама…
А Надя только радостно кивнула Леше в ответ. Быстрым движением стерла с тетради пыль, положила ее на стол, на видное место, и включила пылесос…
В тетради были они.
Конспекты по матанализу. Они (конспекты) были их (Леши и Нади) Галеотом.
Кто такой Галеот, Надя не знала, но хорошо помнила фразу «И книга стала нашим Галеотом, никто из нас не дочитал листа» из «Божественной комедии» Данте, которая стояла вот тут, на полке, и которую Надя некогда взяла у Леши и упорно дочитала до конца. Потому что ей очень хотелось быть образованной и умной, быть и в этом чуть ближе к Леше.