Дженни отвернулась, сделав вид, будто ее заинтересовала пара уток, но тяжкий груз невысказанных слов ощущали оба. Шейми предстояло сделать выбор: согласиться на предлагаемую Маркемом должность и остаться в Лондоне или отправиться в новую антарктическую экспедицию с Шеклтоном. Это означало несколько лет разлуки. От его выбора зависело многое. Это знал и он, и Дженни.
– Видишь тот амбар? Правда отличное место для пикника? – спросил Шейми, указывая на ветхое каменное строение на краю поля. – Не ахти какой крепкий, но могу поклясться, что внутри сухо. Во всяком случае, суше, чем на голой земле.
– Симпатичное местечко, – отозвалась Дженни.
Шейми причалил к берегу, спрыгнул и вытащил нос плоскодонки, чтобы не унесло течением. Он помог Дженни сойти, затем вынес их корзинку для пикника и кусок парусины.
В воскресенье они собирались отправиться на ланч в какой-нибудь паб, но, когда шли по мосту на Сильвер-стрит, Шейми заметил павильон фирмы Скадамора, выдававшего напрокат плоскондонки – узкие юркие лодки, передвигавшиеся не на веслах, а с помощью длинных тонких шестов, которыми отталкивались от дна реки. Рабочие вынесли из павильона несколько лодок для ремонта. Шейми, на которого сочетание лодок и воды всегда действовало опьяняюще, спросил Дженни, не хочет ли она покататься на лодке. И Дженни немедленно согласилась, однако владелец павильона не горел желанием дать им лодку. Он стал отнекиваться, говоря, что лодочный сезон официально еще не открыт, да и воды в Каме прибавилось после обильных весенних дождей. Но потом тон владельца изменился. Он узнал Шейми и сказал: если мистер Финнеган смог достичь Южного полюса и вернуться, то справится и с паводком на Каме.
Шейми заглянул в паб «Якорь», где купил все необходимое для пикника, сложил еду в корзину и попросил у владельца павильона кусок парусины, чтобы не сидеть на мокрой земле. Он помог Дженни взойти на борт плоскодонки, и они поплыли по Кембриджу, мимо старинных колледжей. Через какое-то время город остался позади.
Дженни шла первой, держа путь к амбару. Шейми шел следом, неся корзину для пикника. Неожиданно Дженни остановилась и замерла, отчего Шейми едва на нее не налетел.
– Шейми! Чубушники! – воскликнула она. – Ты только посмотри!
Он послушно посмотрел. Справа, по берегу, росли кустики белых цветков, чьи крошечные лепестки покачивались на тонких зеленых стеблях.
– Какое чудесное зрелище! – Дженни подошла ближе и, стараясь не наступить на цветы, наклонилась над кустиком. – Зима была такой ужасной, – торопливо заговорила она. – Такой долгой и холодной. А у меня было предостаточно причин для беспокойства. Об отце, изнурявшем себя работой. О детях, которых учу. Особенно об одном мальчике, чей отец слишком часто воспитывает его ремнем. А еще я беспокоилась из-за подруги – милой девушки, связавшейся с дурной компанией. – Дженни повернулась к нему, в ее глазах блестели слезы. – Извини. Ты сочтешь меня дурочкой, но от вида чубушников меня всегда тянет плакать. Они такие маленькие и хрупкие, но ведь тянутся к солнцу из холодной, неподатливой земли. Такие смелые. Они дают мне надежду.