Оксана вручила Юле старый айфон, зарядку и вскоре ушла.
Юле вдруг стало тревожно. Даже руки онемели. Она совсем не знала людей, к которым приехала жить. Она задумалась о том, можно ли вообще кого-то узнать. С бабой Раей она жила всю жизнь, но после побега Артемки все изменилось. Артемку она растила, любила, опекала, а он пошел своей дорогой, на которую Юля смотрела с трепетом и страхом – издалека. Андрея Юля пыталась узнать – он закрылся. И она закрылась. Юля вдруг поняла, что ее саму никто по-настоящему не знает. Мир незнакомцев, в котором ты сам главный незнакомец, развернул свои карты и предложил Юле выбрать ее собственный маршрут. Стоп. Она заставила себя перестать думать. Ей надо было делать дела.
Когда телефон зарядился, Юля пошла в магазин и попросила сделать ей новый номер и вставить сим-карту. Установить приложение «Убера» оказалось довольно легко, и первым делом Юля отправилась за покупками. Оксана велела поехать в «Стокманн» на Восстания. Магазин Юля нашла быстро, спросила у прохожего, ей подсказали, где вход. На улице как раз пошел снег, и Юля поспешила укрыться, хотя до этого планировала прогуляться по Невскому. Она даже обрадовалась, что пошел снег, потому что и Невский, и весь Питер внезапно в Юлиных глазах потеряли свой шарм, стали неинтересными, непривлекательными и ненужными. Юля чувствовала себя тотально одинокой, ей хотелось домой. Но у нее больше не было дома, и мысль о том, что возвращаться некуда и не к кому, просто убивала.
Юля спустилась на минусовой этаж, принялась выбирать продукты, внимательно сверять их со списком, и каждое яблоко, каждое идеальное глянцевое яблоко без вмятин и черных точек казалось ей гигантской несправедливостью. Золотой миндаль – маленький пакетик за шестьсот рублей, помидоры на ветках, дорогущая сушеная клюква, крошечные коробочки малины – десять малининок за триста рублей, десять клубничинок – за пятьсот, а двадцать – за семьсот, манго – сто рублей штука. Несправедливость. Жесть. Никто не может себе этого позволить. И нигде этого нет. Юля складывала в каталку красивые дорогие продукты и морщилась от отвращения к богатым людям, к богатым магазинам. Ест ли ее сын вообще хоть что-то? На кассе девушка упаковывала каждую коробочку с ягодами, рыбой или сыром в отдельный пакетик, аккуратно завязывала узелком. Пакеты сама открывала, чтобы Юле удобнее было складывать покупки. В конце сказала: «Спасибо. Хорошего дня». Юля не нашлась, что ответить. В М. никто никогда никому не желал хорошего дня, потому что это звучало как издевательство. Все дни были по-своему плохими, и каждый знал, что ничего хорошего его не ждет.