Джереми Уилборн – так зовут мужчину. Теперь мало в стране людей, кто бы не знал его имени и фамилии. Особенно среди так называемых «патриотов», готовых всё сделать во имя страны в тот момент, когда они сидят на диване с кружкой пива в правой руке и почёсывают левой изрядно выдающийся вперед животик. Многие даже знали и его лицо, спасибо современным источникам информации и бесконечным программам новостей. Он не был известным актёром или певцом, спортсменом или музыкантом. Кумиром вообще назвать его было сложно. Да и известность получил в один момент, всего лишь полторы недели назад. И известность далеко не положительную.
Тем не менее, сейчас Джереми всё это не особенно волновало. Он сидел, будто погрузившись в некий транс. Перед его глазами проплывали одно за одним воспоминания из детства и юношества, перекрывая собой проносящиеся картины за окнами поезда. Давно уже Джереми не был дома, там, куда направлялся теперь, и это пробуждало в нём всю череду сменявших друг друга будто бы фотокарточек из чьей-то чужой памяти… В те дни его обязательно называли Джереми-младший. Почти все, кроме, пожалуй, сверстников, среди которых у Джереми не было особенно много друзей.
В какой-то момент он начал вспоминать те редкие моменты, когда вместе с родителями они неслись вот так же, в поезде, через всю страну на юг, на тёплые песчаные пляжи, которые так любила его мать, Шая Уилборн. Вечно занятой, буквально женатый сначала на работе, а потом уже на матери Джереми-младшего его отец, Джереми Уилборн, соответственно, старший, на самом деле души не чаял ни в сыне, ни в жене. Его сын никогда не был обделён родительским теплом и любовью, и всё же они мало проводили времени вместе. Как-никак, мистер Уилборн, ещё когда Джереми не было и пяти лет, получил должность мэра городка, в котором они жили тогда, и в котором чета Уилборнов проживала до сих пор. Бритчендбарн. Со сложно выговариваемым, ещё более сложным в написании названием, да и мало кому известное вообще, это, скорее, поселение городского типа, слабо напоминало город своими по большей части частными домишками с небольшими участочками и всего лишь десятком домов в центре, которые пренебрежительно называли «бараками» ещё в детстве Джереми. И которые обещали снести из-за бедственного состояния, но так и не снесли до самого совершеннолетия Джереми, совпавшего с его отъездом из родительского дома. Неужели они стоят там до сих пор, подумал Джереми, переводя взгляд с проносившихся пейзажей, которые он не замечал, на костыли, лежавшие рядом.