И она свернула к столу! Уже гораздо увереннее, словно в последний момент передумала идти ко мне, направилась к вазе и принюхалась к пышному букету.
— Есть! — осклабился я. — Получилось.
Ирэн оторвалась от букета, проморгалась и обернулась ко мне.
— Уже гораздо лучше, но нужно отработать несколько раз, чтобы ты проделывал все это быстрее. Сейчас я специально шла медленно, но в реальной обстановке никто тебя ждать не будет.
— Да понятно, — кивнул я. — Все же ты прекрасный учитель. У тебя и правда талант. Не думала о карьере в этой области?
Ирэн вытащила один маленький цветочек из букета и засунула его себе за ухо.
— Преподавание и наставничество — удел опытных. Никогда не понимала тех же студентов-боевиков, которые, выпустившись из Аудиториума, оставались прямо там и начинали преподавать. Артефакторы еще куда ни шло, но боевики… Да и менталист-теоретик тоже мало чему способен научить. Так что хочу сперва нюхнуть пороху, а там решим. — Она подняла на меня глаза и впервые за день хитро, даже как-то задорно прищурилась. — И хватит прохлаждаться! Я буду тебя гонять до тех пор, пока не начнешь управляться за две секунды! Вперед!
***
Отработка “Лешего” заняла у нас весь световой день. Темнело поздней осенью в наших широтах рано: в пять часов дня уже спустились густые сумерки, стремительно переходившие в ночь. Мы как раз закончили с тренировкой, переоделись к трапезе и отправились на ранний ужин.
Но не успели рассесться, как подъездная аллея огласилась шумом автомобильных колес.
Ирка тут же вскочила и в два прыжка оказалась возле окна.
— Таааак, — протянула она, всматриваясь в темноту. — Сейчас начнется.
— Что именно?
— Сам глянь.
Кряхтя от усталости в утомленных мышцах я выполз из-за стола и уставился на подсвеченное желтыми фонарями крыльцо. И понял, что имела в виду Ирэн.
Из императорского кортежа, гербы которого ярко светились даже в ночи, вышла Матильда. Даже не вышла — выпорхнула так легко, словно и вовсе не касалась ногами земли. Подхватила маленькую сумочку, запахнула пальто и попрощалась со своим эскортом. Лакей в ливрее с гербами императорской фамилии раскланялся, и два автомобиля из Зимнего ушли на разворот, чтобы покинуть Лебяжье.
Но была здесь и третья машина. Уже хорошо знакомый мне неприметный седан Корфа, едва различимый на фоне темных кустов и деревьев, сперва держался на расстоянии, а затем подъехал к самой лестнице.
Корф выскочил с переднего пассажирского, торопливо обогнул машину и, активно жестикулируя, начал что-то говорить Матильде. Отсюда ничего не было слышно, а читать по губам я не умел. Но, судя по реакции обоих, беседа явно проходила на повышенных тонах.