– Боже, ты что, правда в это все веришь? «Будь собой». Как неоригинально.
– Под «неоригинально» ты, должно быть, подразумеваешь «глупо», так что я не буду обращать на это внимания и попытаюсь поспать.
Но вряд ли у меня получится. Вокруг скалы и болота, температура моего тела явно ниже нормы, но если я посплю, то ненадолго выпаду из реальности, словно и нет этого кошмара, в котором высокомерная принцесса затащила меня не пойми куда ради того, чтобы пойти наперекор родителям. Которые, в конце концов, королева и принц.
Я лежу на этой дурацкой каменистой земле, завернувшись в свитер, и чувствую, как во мне закипает злость. Я почти ничего не знаю о родителях Флоры, но в конце концов их двое! Они оба живы, богаты и стараются дать ей самое лучшее, чего бы она не вытворяла. Она не хочет учиться в Грегорстоуне, а я потратила месяцы, читая о нем, выискивала информацию, подавая заявления на все существующие стипендии. Я вспомнила ночи за компьютером, как я писала одно эссе за другим. Конечно, мне не до сна.
– Ты просто отвратительная, знаешь об этом? – я сажусь и выпрямляюсь, вцепившись в куртку.
Она сидит, обняв колени руками, но теперь поворачивается ко мне:
– Что, прости?
От этого «Чтоо, праастии?» я еще больше вышла из себя.
– Ты. Просто. Отвратительная, – отчеканила я, показав на нее пальцем. – И чем же так ужасна твоя жизнь? Ой, бедняжка, пропустишь показ мод. Какой кошмар, родители хотят дать тебе достойное образование. О ужас, у тебя есть оба родителя, которые о тебе заботятся.
Флора поворачивается ко мне со странным выражением лица.
– Ты… у тебя нет кого-то из родителей?
Я не хотела сегодня об этом говорить.
– Да, – признаюсь я, откидываясь назад. Единственный нарушающий тишину звук – ветер, как в «Грозовом перевале». Тут Флора спрашивает:
– А кто из них?
Она спрашивает, кого я потеряла или кто остался? Да неважно. Отвечаю:
– Мама умерла, когда я была маленькой.
Снова тишина. Потом:
– Насколько маленькой?
Вздохнув, я перекатываюсь на бок и морщусь, наткнувшись спиной на камень:
– Мне было два.
– Да, и правда маленькой, – говорит она не своим голосом.
– Да.
Я больше ничего не говорю. Ни про то, как отстойно не помнить собственную маму. Ни про то, что даже выразить не могу, как сильно люблю папу. Что Анна – крутая мачеха, но появилась в нашей семье, когда я уже была подростком. Что отношения с отцом были бы проще, если бы он так долго не был единственным близким человеком. Я об этом даже с друзьями не говорила, а Флора мне уж точно не подруга. Она, конечно, и не враг, но таким я с ней делиться не стану. Это очень личное и важное.