Похитители бриллиантов (Буссенар) - страница 209

Корнелис, получив сильный удар в живот, простонал «ах!», всплеснул руками, шлепнулся, как туша, и растянулся во весь свой рост.

— Он и так одноглазый, не надо выбивать ему второй глаз, — пробормотал боксер.

Питер хотел сделать быстрый бросок в сторону, но не успел — он получил такой удар по лбу, точно его хватили дубиной. У него сразу подкосились ноги, он вскрикнул и свалился на своего старшего брата, который все еще не мог очнуться.

А сам боксер оглядел эту живописную картинку и, как бы не замечая его преподобия, у которого зубы стучали от ужаса, сказал:

— Прекрасный двойной удар! Мой первый учитель Вильям Гаррисон был бы вполне доволен, если бы старый Колкрафт не оказал этому достойному человеку последнюю услугу в Ньюгейте.

Услышав имя Вильяма Гаррисона, его преподобие вскочил, как если бы у него над самым ухом выстрелили из револьвера.

— Вы сказали… Вильям… Гаррисон?..

— Молчать, мошенник! — строго оборвал его незнакомец. — Будешь говорить, когда тебя спросят. Отдай оружие!.. Живей!..

Его преподобие обезумел от страха и отдал свой револьвер.

— Так. Это не все. Мне нужна карта местности, о которой вы только что говорили.

— Но…

Его преподобие пытался протестовать, однако все его нахальство пропало — оно уступило силе.

— Живей, говорю! — понукал незнакомец. — Я никогда не повторяю своих приказаний два раза.

Его преподобие, трясясь всем телом, отдал карту.

— Так… Пока довольно, — сказал незнакомец. Видя, что буры все еще лежат неподвижно, он прибавил: — Надо привести их в чувство. Чего они валяются, как телята?

Но его преподобие был слишком ошеломлен и не понял, чего от него хотят.

— Ну-ка, нечего ломаться! — крикнул незнакомец. — Ты ведь знаешь, как действуют в таких случаях на золотых приисках. Чем проще, тем лучше… Не бойся, они живы! Я убиваю кулаком, только когда хочу этого. Расстегни им куртки. И рубашки… Раскрой грудь… А теперь возьми головню и нажми… крепче… так, чтобы прожгло шкуру.

Раздалось шипение, послышался тошнотворный запах обожженного мяса, но Корнелиса и Питера этот лечебный прием вернул к жизни, и они стали выть и рычать как одержимые.

— Вот и хорошо! — с саркастическим смехом сказал боксер. — А теперь встать! И избавьте меня от вашего пения! Иначе я вам быстро заткну глотки!..

Корнелис и Питер были подавлены, укрощены и, превозмогая страшную боль от ожога, сразу покорно замолчали. События развернулись с такой быстротой, удары, которые посыпались на братьев, были до такой степени сильны, что мозги у буров уже не работали, да и дышать им было трудно.

Они медленно отодвинулись один от другого, мутными глазами взглянули на костер и тяжело, как пьяные, сели.